Россию поставили к олимпийской стенке: дисквалификация, нейтральный флаг и новые санкции

К оглашению вердикта Международного олимпийского комитета (МОК) в России готовились как к акту национального унижения. Президент Владимир Путин так и сказал: если российским спортсменам не разрешат выступать под родным флагом, это будет унижение. Недопустимое — намекнул он на то, что в этом случае Россия может и вообще никого в Пхенчан не отпустить.

Нечасто так бывает, чтобы дата унижения была известна заранее и оставалось только ждать, унизят все-таки или пожалеют. О победе речь не шла: пару десятков спортсменов, в том числе топовых, МОК уже к этому моменту отстранил. За последние годы Россия как-то отвыкла от таких ситуаций. Путин тем более.

Российский спорт просто расстреляли. Олимпийский комитет России дисквалифицирован. Его руководитель Александр Жуков исключен из МОК. Пожизненно дисквалифицирован и отвечающий за спорт вице-премьер Виталий Мутко. Спортсменам придется проходить дополнительные проверки и нельзя будет участвовать в церемониях открытия и закрытия под триколором — только в личном качестве. Да еще и приговорили Россию к возмещению расходов на расследования — $15 млн. Контрольный выстрел.

Закатить в ответ грандиозный скандал пока не получилось. Еще не вечер, конечно, но непонятно, что такого мы можем придумать в ответ. Прозвучали было робкие предложения организовать бойкот или не отпустить из КХЛ хоккеистов. Но развития они не получили — довольно быстро стало ясно, что от этого оппоненты не расстроятся. В итоге и Владимир Путин сменил тон, передав через пресс-секретаря, что бойкота не будет и принципам олимпизма Россия останется верна. То есть вроде как уже и поездка под нейтральным флагом стала казаться не такой уж недопустимой.

Александр Жуков, выступая на эпохальном заседании, и вовсе произнес речь, которую можно считать почти покаянием. Он принес извинения за "нарушения антидопинговых правил, которые были допущены у нас в стране". И фактически признал, что Григорий Родченков действительно организовывал систему этих нарушений. Весь пафос речи сводился к тому, что молодые спортсмены не должны отвечать за то, что "натворил Родченков со своими подельниками".

Проблема только в том, что Александра Жукова, собственно, и считали одним из этих "подельников". Поверить в то, что руководитель антидопинговой лаборатории самочинно зачем-то решился на манипуляции с пробами и об этом было не в курсе — как минимум — руководство, которому ни разу не пожаловался ни один из спортсменов на то, что его заставляют что-то не то пить, действительно сложно. Так что его речь искренней членам МОК не показалась.

Хотя непонятно, почему вдруг в этом увидели проблему. Выступление без опознавательных знаков — наш фирменный стиль. "Вежливые люди" в Крыму без флагов, гимнов и национальной принадлежности как будто считались нашей гордостью. Такие же "вежливые спортсмены" почему-то превратились в унижение.

С олимпийской формой, конечно, поторопились — пошили что-то неброское, но с триколором. Надо было шить милитари, в пиксельном камуфляже и белыми повязками на рукавах вместо флагов. Ходили бы олимпийцы по олимпийской деревне, пугали недалеких американцев. В идеале и на старт бы стоило выходить в балаклавах и без фамилий. Просто "вежливые лыжники".

Председатель МОК Томас Бах говорил, что находится в непростой ситуации: какое решение ни прими, все будет раскол в олимпийском движении. Непросто ему приходилось и перед летней Олимпиадой в Рио-де-Жанейро. Тогда МОК переложил решение на плечи спортивных федераций. Но в этот раз так уже не получалось. С тех пор случились второй доклад Ричарда Макларена и рассказы Григория Родченкова, и оказалось, что допинговые проблемы бушевали на самой Олимпиаде, а не когда-то до нее.

В России многие так и не поняли, что происходит — что обвиняют не в допинге спортсменов, которого, собственно, не нашли, а в наличии государственной, то есть с участием официальных лиц, системы подмены проб. Принимал или не принимал допинг конкретный Александр Легков, в общем-то, даже не было предметом дискуссии. Тезис о системе считался доказанным благодаря обнаруженным царапинам и показаниям информаторов. Спортсменам оставалось попытаться доказать, что лично они к системе не принадлежали, но тогда приходилось признать, что система была. Нельзя же не принадлежать к тому, чего не существует. Хороших ходов у них не было — и шансов, можно сказать, тоже.

Российские же спортивные власти все 2 года занимали привычную позицию "какие ваши доказательства?". Но оказалось, что поза жертвы хороша для телешоу, но не для достижения результата. Если, конечно, исходить из того, что результат виделся в виде защиты олимпийцев и допуска на Игры. Дошло до того, что спикер Совета федерации Валентина Матвиенко публично попеняла Виталию Мутко на то, что усилий его ведомства что-то совсем не заметно. Только после этого вице-премьер преисполнился решимости и заявил о готовности нанимать адвокатов и судиться. Что ж, готовность — уже хорошо. Теперь начинаем готовиться.

Конечно, доводы Макларена, Освальда и Шмида не назвать железобетонными. Но в шаткой ситуации "мое слово против твоего" важно вызывать доверие. А фон для нас был совсем неприятный. Отстранение атлетов от Олимпиады в Рио так никто толком и не оспорил. На протяжении многих лет уличенных в допинге спортсменов в России демонстративно поощряли и продвигали. Так что у зарубежных наблюдателей сложилось мнение, что у этих русских допинг, кажется, не считается чем-то зазорным. Так что почему бы не поверить Родченкову. И если он сумасшедший, как вы говорите, то как же вы держали столько времени сумасшедшего на такой высокой должности?

Владимир Путин по привычке свел вопрос к собственной персоне, всячески давая понять, что скандал задуман только для того, чтобы испортить ему выборы. Как будто других занятий ни у кого в мире нет, а выборы президента в России можно хоть чем-то испортить. При этом вслух к политике сводили дело только в России, и из этих заявлений логически вытекало, что спортсмены для нас все равно герои, что бы ни случилось, а это приводило только к еще большей убежденности обвинителей.

Россия просто не вызывала доверия. Местами вызывала недоумение. Столько лет всячески подчеркивать, что все международные юрисдикции для России тесны, вредны и бесполезны, выйти из МУС, принять закон о необязательности исполнения решений ЕСПЧ — а тут вдруг побежать наперегонки апеллировать к международному праву и американскому законодательству. Зачем же вообще тогда идти сейчас в зарубежные суды, если можно обратиться в любой районный суд Москвы. Там выиграем 100%. Или мнение российского суда все-таки на самом деле мало кому интересно?

Можно было судиться с Маклареном сразу, умаляя его авторитет как "заслуживающего доверия источника" в последующих разбирательствах; можно было, наверное, усилиями спецслужб разоблачить "заговор" отдельных отщепенцев (в МОК бы с большой долей вероятности предпочли сделать вид, что поверили); но еще лучше было бы сделать выводы хотя бы из трехлетней давности скандала с ходоками, который тоже был далеко не первый, и предпринимать действия против подозрительных спортсменов и тренеров самим, а не после того, как последует давление. Тогда и давления бы не было.

Вообще, можно же было хотя бы обойтись без откровенного трюкачества. Снять Мутко с поста министра спорта и тут же назначить его вице-премьером, курирующим Министерство спорта, — интересно, в Кремле серьезно думали, что эту игру в наперстки съедят и не подавятся?

Так или иначе, защита не сработала, и даже понятно почему. На честном слове далеко не уедешь. После Олимпиады в Рио в полный рост маячили вопросы: какие выводы сделают отечественные функционеры и что предпримут. Судя по тому, что по прошествии двух с небольшим лет вопросы остались те же самые, ответов можно не ждать. Это перед членами МОК Александр Жуков может извиниться за допущенные нарушения — и то, когда уже запахло не просто жареным, а паленым. Перед российскими болельщиками извиняться никто, кажется, не собирается.

ВГТРК заявила, что показывать Олимпиаду в Пхенчане в таком случае не будет. С таким подходом может статься, что Олимпиада в Сочи окажется последней, которую мы вообще видели.