Вот уже 13 лет, как 7 ноября перестало быть красным днем календаря. И каждый год россияне, искренне радуясь выходному, выпадающему теперь на 4–е число, не перестают недоумевать: "Что празднуем?"
Ритуальный пересказ страниц школьного учебника, посвященный событиям 1612 года, мало что проясняет. О том, заменил ли День народного единства годовщину Великой Октябрьской социалистической революции в массовом сознании и в чем стоило бы искать поводы для реального объединения, "ДП" поговорил с доктором исторических наук, профессором Европейского университета в Петербурге Борисом Колоницким.
Смог ли День народного единства стать настоящим праздником?
— Не совсем согласен с формулировкой. Памятные даты — это не обязательно праздники. И когда говорят о революции 1917–го, например, то порой спрашивают: "Что тут праздновать?" Но ведь день начала войны 22 июня или начала блокады Ленинграда 8 сентября — важные для нас даты, хотя праздновать там действительно нечего. Так и 4 ноября — не праздничная дата. Стала ли она важным мемориальным проектом, который работает на Россию? Думаю, нет. Кажется, люди, принимавшие решение об учреждении этой памятной даты, не просчитали последствия. Проявили некую легкомысленность.
Было бы странно продолжать праздновать 7 ноября в стране, которая уже не является наследницей этих событий.
— В 1996–м, накануне 80–летия революции, праздник пытались "перекодировать", но не очень поняли, как это сделать. Хотя идея сама по себе не обреченная. Есть примеры, когда памятные даты создавали с одной целью, а потом использовали с другой. Но в данном случае отношение к "обновленному" 7 ноября оказалось скорее ироничным. Идея не сработала, и 7 ноября оставалось ресурсом в первую очередь для коммунистов и других левых организаций. Что их политическим оппонентам, в том числе и тем, кто у власти, не понравилось.
Но ведь и 4 ноября неожиданно тоже стало ресурсом для определенных сил. Заметное событие в этот день из года в год — Русские марши.
— Согласен, за исключением слова "неожиданно". Вот это как раз можно было предвидеть. Власти своими руками создали ресурс для националистических или как минимум ультраконсервативных организаций. И сами теперь не в восторге. А причина, повторюсь, в том, что решение изначально некомпетентное, не экспертное. Любому человеку, чуть–чуть знающему историю, все было очевидно.
Стоило ли искать повод для памятной даты среди событий Смуты — одного из самых тяжелых исторических периодов?
— Это наивная идеализация прошлого — когда пытаются заимствовать какую–то символику или риторику имперского периода и приладить ее к настоящему. Дело в том, что память о Смутном времени была важна для репрезентации монархии в XIX — начале XX века. Она соответствовала тогдашнему консервативному тренду. Сама династия Романовых была создана в результате Смуты. И с поляками было много проблем, так что актуализировалась тема польской интервенции. Память о Смутном времени стала востребована во время антинаполеоновских войн, когда Москву снова оккупировали. И празднование 300–летия дома Романовых в 1913–м тоже напоминало об этих событиях.
Люди консервативных взглядов видели события 1917–го через аналогии со Смутным временем. Самый яркий пример — "Очерки русской смуты" Деникина, они оказали огромное влияние на историографию. Его до сих пор цитируют больше, чем современных историков! Так что это наивная попытка взять политику памяти дореволюционного времени и перенести ее на современную почву. Но сегодня все играет по–другому. И цену за это придется заплатить.
Какую?
— Провоцирование национализма. А это в любой многонациональной стране проблема. Убедить все этнические группы Российской Федерации, что Смутное время — это их история, с которой они должны себя отождествлять, — задача чрезвычайно сложная.
С 7 ноября тоже было все непросто.
— Любой праздник — это открытый ресурс, его невозможно монополизировать. 7 ноября использовали самые разные люди для лоббирования своих проектов. Ведь под любую дату выделяют деньги. Скульптор может статую сваять, писатель — текст написать, режиссер — спектакль или фильм поставить. Было и политическое использование. Мы привыкли к тому, что 7 ноября — большевистский праздник, но в годы Гражданской войны это было не так.
Важное направление Гражданской — борьба красных с красными. Например, Тамбовское восстание, так называемая "антоновщина". Антонов — вполне себе "герой Октября", начальник милиции. Вошел в конфликт с местными властями и стал лидером восстания. Кронштадтские же матросы называли свое выступление "третьей революцией" после февраля и октября. А левые эсеры использовали ресурс 7 ноября для того, чтобы заявить протест против большевиков. Многие антисоветские силы пытались так действовать. Потому что время праздника — это время, когда люди ориентированы на восприятие какого–то послания.
А что в позднем СССР?
— Перестройка началась с лозунгов и символов, которые использовались во времена революции. В текстах Горбачева легко найти этому подтверждение. Например: "Вся власть Советам!" С одной стороны, это сакральный советский лозунг. Но в контексте событий второй половины 1980–х он означал: "Вся власть Советам, а не Политбюро!" А Борис Николаевич Ельцин, выступающий с бронетранспортера, — это, конечно же, цитата. И события 1991–го многие описывали именно как революцию. Так что и в это время миф о революции работал с антикоммунистическими целями.
Получается, во все времена пытались использовать официозный праздник в собственных интересах?
— Да. Но в этом смысле примечателен 2017–й — год столетия революции. Вам, например, что–нибудь запомнилось из празднования этого юбилея?
Нет. Хотя было интересно, как его будут отмечать.
— Оказалось, что юбилей — ничейный. Этого я совершенно не ожидал.
Почему так вышло?
— Оттого, что не хватает идей. Сейчас в мире дефицит проектов будущего. И в этих условиях люди, с одной стороны, припадают к прошлому, а с другой — не очень понимают, что с ним делать.
А какое событие прошлого выбрали бы вы для новой мемориальной даты?
— Оставил бы 7 ноября. Такие даты лучше не трогать. Их опасно менять или запрещать. Лучше придать иной смысл. Например, продумать ритуалы памяти жертв Гражданской войны. Если верить опросам общественного мнения, сейчас страна расколота примерно пополам. 40 с чем–то процентов считают, что Октябрьская революция была чем–то хорошим или очень хорошим. Меньшее, но сопоставимое количество людей полагает, что плохим или очень плохим. Пока договориться не можем. Но вот о том, что Гражданская война сопровождалась огромным количеством жертв — белого, красного террора, этнических конфликтов, голода — спорить невозможно. И память о погибших, которые есть в каждой семье, могла бы объединить.
