В истории с публикацией Алексеем Навальным документов об итальянском виде на жительство Владимира Соловьева мне не нравится решительно всё. Но больше всего — то, что люди, сочувствующие Навальному, ставят Соловьеву в вину прописку на озере Комо. Вместо того чтобы предъявлять претензии Навальному. Это вопрос проседания, размытия, болезни морали в современной России. Похоже, метастазы пошли по обе стороны баррикад. К сожалению.
У меня нет никакой симпатии к Соловьеву. В середине нулевых мы попеременно вели утренний эфир на "Вести FM", и Соловьев уже тогда кичился тем, чего, на мой взгляд, следует стыдиться. Он наезжал на тех, кто был слабее его, — и ходил на цыпочках перед теми, кто сильнее. "Представься, мразь!" — это его фирменное в эфире. Но посмотрите соловьевские интервью с Путиным: о господи, где здесь обычные смелость и жесткость? Тут наш наглец и смущен, и делает книксен. Я не против эфирной наглости, но считаю, что наглеть следует лишь с теми, кто может дать тебе сдачи, — тут мы с Соловьевым расходимся…
Впрочем, к теме. Итак, Алексей Навальный предъявил публике фотокопию вида на жительство Соловьева в Италии, что, по мнению Навального, доказывает двуличие Соловьева, на словах русского патриота и защитника устоев. У меня в связи с этим два вопроса. Первый: европейский вид на жительство — это персональный документ, с которым его обладатель знакомит лишь пограничника или чиновника. Я не юрист и не знаю, нарушает ли такая публикация статью 137 УК РФ о разглашении персональных данных. Но я журналист и поэтому понимаю, что документ, связанный с Соловьевым, был добыт теми же методами, какими раскрывалась личная жизнь Навального, когда его в частных поездках преследовала съемочная группа какого–нибудь LifeNews. То есть когда фээсбэшники сливали лайфньюсовцам данные слежки и прослушки Навального, — что, с моей точки зрения, полнейшая мерзость. А теперь Навальный пользуется такими же методами — и даже не ретуширует номер документа и вписанные в него имена детей. Просто потому, что Соловьев для него враг. И сторонники Навального этим восхищаются. Хотя их возмутила бы, полагаю, публикация страниц загранпаспорта самого Навального — или копия документов любого другого человека из рядов "своих". Например, копия американского и французского паспортов Владимира Познера.
Второй мой вопрос еще горше. А почему вообще вид на жительство (или даже само жительство) в Италии ставится Соловьеву в вину? Чем это отличается от претензий сторонников Соловьева, которые, пока ты живешь в России и жизнью в России недоволен, кричат: "Как ты, мразь, смеешь ругать страну, которая тебя вырастила?! Не нравится — вали!.." А когда валишь, орут: "Не тебе, мразь, колбасный эмигрант, учить нас, как нам жить!" Еще раз: с моей точки зрения, Владимир Соловьев и как человек, и как эфирный ведущий — скверен, негоден. И — да! — он мой идейный враг. Но это не значит, что с врагами допустимы методы, которые мы не хотим, чтобы применялись к нам. Нельзя, например, врагам ставить в вину внешность, национальность, цвет кожи, место рождения или сексуальную ориентацию. Нельзя ставить в вину и место проживания.
Любой человек вправе жить или проводить время там, где считает нужным, — и говорить при этом все, что он считает должным. Можно жить в России и день за днем ругать Россию; можно жить на озере Комо и быть комофобом. Это не грех, а одно из важнейших достижений той цивилизации, к сторонникам которой относимся, полагаю, и мы с Навальным. Тот же Познер недавно интервьюировал знаменитого лингвиста Ноама Хомского, который, живя в Америке, постоянно Америку ругает. Но никто не ставит это ему в вину. Потому что свобода слова — она для всех. Не только для Навального, но и для Симоньян, Киселева, Соловьева. Нельзя жить по принципу "своим можно все, а чужим — ничего".
И еще. В России считается почему–то, что победа над врагом состоит в уничтожении врага. Я в меньшинстве, когда твержу, что ты проигрываешь борьбу, когда начинаешь перенимать вражеские методы. Ты тогда незаметно перерождаешься, превращаешься в своего гонителя — а знак неважен. В ответ я слышу неизменное: "Да, а как они нас?! На войне как на войне!" Но тут, боюсь, как прав знавший толк в войнах Хемингуэй: победитель не получает ничего.
