С пробоиной в борту. "В Кейптаунском порту" Александра Велединского

Фильм устроен сложно, авторы даже называют его квестом. Придется внимательно следить за развитием сюжета, чтобы не проскочить нужный поворот. Не пересказывая содержание, представим лишь общий принцип.

Бывает такое странное ощущение: при встрече с незнакомым человеком кажется, что когда–то его уже видел. Встречались в прошлой жизни, говорят в таких случаях. Впрочем, можно обойтись и без мистики. Взгляните на случайного прохожего. Какова вероятность, что 50, 100 лет назад пути ваших предков пересекались?.. А если да — то счастливым или роковым образом? Как единичное, минутное событие, встреча в прошлом могут влиять на судьбу потомков?.. Подобные допущения дают повод для бесконечных спекуляций. В итоге можно прийти к выводу, что все поколения в мире так или иначе связаны между собой — совершенно непостижимым образом. Многообразие этих взаимовлияний не поддается человеческому воображению, здесь буквально открывается космос. Фильмы на эту тему нечасты, но встречаются — вспомним хотя бы "Фавориты луны" (1984) Отара Иоселиани или "Космос как предчувствие" (2005) Алексея Учителя. Не раскрывая сюжета, заметим, однако, некоторую избирательность в выборе главных героев "В Кейптаунском порту". Велединский за отправную точку берет некий драматический случай в 1945 году во Владивостоке. Двое героев драмы имеют отношение к криминальному миру, один — к миру силовому, милитарному. Дальнейшие их судьбы также с этими мирами оказываются связаны. Поразительная вещь: Велединский хочет рассказать нам о космосе случайности, но при этом сам себя ограничивает выбором очень узкого и специфического сегмента общества.

Это характерно для российского кино в целом: наши режиссеры, собственно, уже и не умеют рассказывать о жизни обычных людей, обывателей, которых все–таки большинство. На это можно возразить, что режиссер, наоборот, стремится донести горькую правду, а не "сказочку". Но рассказ о мире насилия, несмотря на всю его жесткость, не выглядит правдивым — потому что авторы постоянно ему "подмахивают", подстилают соломки, никогда не называя зло по имени. И как результат — специфической чертой российского кино является не его осуждение, а гламуризация. Криминал предстает на экране как норма жизни. И это, конечно, симптом. Бесконечное умиление банальной в общем–то жестокостью служит не примирению общества, а, наоборот, способствует его моральному разложению. Наверняка режиссер ответит, что это какая–то реальная история из жизни, и что все вышли из этой "шинели", и что общество должно знать правду о себе, и так далее. С этим даже можно было бы согласиться, если бы остальное наше кино, гораздо более простое по исполнению, чем у Велединского, на 99% не состояло из того же самого бессознательного восхищения насилием. И как бы зло ни рядилось в одежды социального консенсуса, компромисса или примирения — все равно в итоге в памяти остается только оно. И такое ощущение практически от любого российского фильма уже не может быть случайностью. А если режиссер этого не замечает — значит, все на самом деле еще хуже.