Боровая ул., д. 72
Стартап — дело тонкое, даже творческое. Не всегда с первого раза получается определить нишу, товар и целевую аудиторию. Купеческая чета Рудольфа и Иоганны Кох этими поисками занималась добрых полжизни, пока не нашла собственный бизнес, о котором и сегодня напоминает здание на Боровой, 72, совмещавшее в себе функции швейного производства и доходного дома для его работников.
Начинал Рудольф Людвиг Кох с торговли несгораемыми шкафами. Товар был достойный, привозной, по большей части английского производства, замки надежные, стенки — из нескольких слоев прочной стали с промежутками, засыпанными кварцевым песком, — в общем, как настоящие сейфы. Но вот только клиентуры постоянной никак не находилось. Да и в самом деле: много ли такого товара продашь, пусть даже и в столице?! Это ведь не галантерея и не канцелярия — стальные шкафы так быстро изнашиваться попросту не умеют, а новые фирмы и казенные учреждения появляются не столь часто, как хотелось бы. В общем, специализированный магазин на Большой Морской, открытый в расчете на крупные прибыли (как минимум в силу дороговизны единицы товара), пришлось закрыть. Не учел неопытный немец чуть старше 20 лет от роду, прибывший в русскую столицу году в 1855–м, местного баланса спроса и предложения. Но зато успел вовремя "спрыгнуть" с невыгодной темы — не разорился.
Строчить надежнее
Следующий его заход был успешнее: Рудольф Кох взялся торговать швейными машинками. В самом деле, профессиональных швей и просто любительниц домашнего рукоделия на порядок больше, чем тех, кому нужен несгораемый шкаф! Тут дело пошло успешнее, у купца завелись приличные деньги, в тридцать два он женился и в последующие лет десять стал отцом троих сыновей и дочери. Растущее потомство требовало улучшения жилищных условий, так что пришлось приобрести дом. Разумеется, сделано это было с чисто немецкой практичностью: с одной стороны — недалеко от центра города, с другой — недвижимость не самая дорогая, но с просторной квартирой для хозяев и достаточным числом помещений под сдачу, позволяющим окупить все затраты на содержание. Квартиранты — не более высокого разбора, чем хозяева, но и не совсем голытьба. В общем, здание на Глазовской улице, 19, ныне известной как улица Константина Заслонова, подходило по всем статьям.
И вот тут, когда все уже, казалось бы, сделано как надо — счастливая жена, прекрасные дети, собственный дом, — где–то в начале 1880–х приключилось несчастье. Компания "Зингер" повела уверенное наступление на рынок швейных машин, предлагая спектр продукции от агрегатов для шитья конской сбруи и сапог до "белошвеек" с тончайшими иглами и машин для вышивания. Конкурировать было невозможно. И демпинговали американцы при этом, если верить тогдашним прайс–листам, просто безбожно. В общем, число покупателей у Коха резко упало, а количество швейных машин на складе оказалось избыточным.
И в воде не тонет
Немец оказался изобретательным и решил заставить повисший мертвым грузом актив работать. То есть нанять швей и приступить к пошиву какой–нибудь новой продукции — превратить товар в средство производства. Но вот только что шить? Решение пришло быстро. На ту пору невероятной популярностью в городе на Неве пользовалась непромокаемая обувь Товарищества российско–американской мануфактуры "Треугольник". А значит, и непромокаемая одежда пойдет в продажу отлично! И купец Кох в кратчайшие сроки превратился в хозяина швейной фабрики, располагавшейся на первом этаже все того же дома на Глазовской.
Изяществом фасонов и красотой покроя продукция этого предприятия не отличалась. В первую очередь там изготавливали пальто, плащи и накидки полувоенного и военного образца из плотного брезента и парусины, пропитанных льняным маслом, а впоследствии (когда технология дошла до нужного уровня) — каучуком, и окрашенных в черный, серый или хаки. Тут все, как говорится, срослось как надо: флот большинства европейских держав стремительно переходил с парусов на пар, так что в материале для шитья недостатка не было, а недавно закончившаяся Англо–бурская война принесла повсеместную армейскую моду на хаки, так что и жалоб на скромность расцветки не поступало. Ну а водоотталкивающие свойства коховской одежды имели только положительные отзывы.
После смерти Рудольфа Людвига в 1898 году фабрикой стал заведовать его младший сын Андреас, которому, собственно, и принадлежала идея о замене льняного масла для пропитки каучуком. В 1913–м он перенес производство на Боровую, 72, в отдельное здание: уж очень запах каучука был своеобразным. В это время помимо одежды в ассортименте появились армейские палатки, складные носилки и походная складная мебель. Цены на "непромокайку" при этом несколько выросли, но популярность ее не упала нисколько, так что фабрикой Кох–младший благополучно руководил до самой революции и, мало того, в виду специфичности клиентуры ухитрился даже избежать местных гонений на немцев в 1914–м. А вот после 1917–го его следы теряются.
Иван Хлебов, историк
