Да и нет не говорить. Черный с белым не носить.
Вот уже неделю в США не стихают волнения и погромы, сигналом к которым послужило убийство чернокожего жителя Миннесоты Дж. Флойда белым полицейским Д. Шовином. Как бывало уже много раз — например, после зверского избиения Р. Кинга в Лос-Анджелесе в 1991 году или убийства негритянского подростка Т. Мартина в Майами в 2012-м, — протесты повсеместно сопровождаются грабежами и поджогами. Тема не оставляет равнодушным фактически никого — но на этот раз особую пикантность ей придаёт идеологическая составляющая.
Американское общество было и остаётся расово разделённым — причём если в 1960-е чернокожие боролись за десегрегацию, стремясь пользоваться теми же правами, что и белые, то с начала 1990-х годов начался противоположный процесс: столкнувшись с серьёзной конкуренцией, представители меньшинств стали требовать разного рода льгот (квот при поступлении в вузы, определённой доли мест в руководстве компаний и организаций, учёта их специфики и обычаев при вынесении судебных решений). Проблема во многом обусловлена тем, что чёрные в США имеют совершенно особый статус: почти 94% из них являются потомками тех, кто насильственно был привезён в Америку и эксплуатировался с несомненным пренебрежением к их человеческому достоинству. Лишь 6% американских негров — мигранты в первом или втором поколениях.
Сегодня приходится признать, что идея интеграции потерпела провал: в своей знаменитой "I have a dream!" Мартин Лютер Кинг говорил, что мечтает о времени, когда "маленькие чёрные мальчики и девочки возьмутся за руки с маленькими белыми мальчиками и девочками как сёстры и братья" — к сожалению, сегодня в США смешанными "чёрно-белыми" являются лишь 1,1% браков (в Бразилии, например, 8,2%). Чёрные американцы намного беднее белых (средний медианный доход семьи составляет лишь $40,3 тыс. против $68,1 тыс.) — при этом они остаются единственной этнической группой, доходы которой в последние 20 лет не растут.
На примере событий последних дней мы видели, какой взрыв насилия может произойти во вроде бы спокойной обстановке. Насилие в США велико, и необходимость наказания убийц — естественно, по определённой законом процедуре — не вызывает сомнения. Однако мне сейчас кажется, что нынешний дискурс вообще не касается этого момента, а становится идеологическим и политическим, смещаясь к вопросам "белой" полиции и "чёрных" жертв (хотя этнический состав полицейских в Америке достаточно точно повторяет соотношение отдельных групп в общем населении штатов) и несправедливости распределения богатств в обществе (что тоже становится во многом скользкой темой, так как процент тех, кто заработал свои состояния сам, а не получил их по наследству, сегодня велик как никогда). Иначе говоря, две американские мечты — о свободе и равенстве — столкнулись.
Здесь я вижу две проблемы.
С одной стороны, сторонники протестов против сложившейся системы настаивают на её несправедливости (с чем можно, вероятно, согласиться) — но при этом их требования часто носят неправовой характер. Кто, например, установил, что нельзя называть чёрного чёрным, хотя можно называть белого белым? По сути, значительная часть требований протестующих предполагает внеправовое ограничение свободы самовыражения остальной части общества. Что происходит, когда к каждому закону добавляется с десяток инструкций и подзаконных актов, мы все прекрасно понимаем. При этом создание системы "пропорционального расового представительства" явно ставит крест на гражданском обществе. Возникает тупиковая ситуация, которая ежедневно сталкивает понятие "справедливости" и "законности", что в конечном счёте разрушительно для социума (при этом невозможно провести грань между отдельными этническими группами, выделив наиболее привилегированные, так как американское общество крайне разнородно). Поэтому расовая проблема, если она начинает радикализироваться, выглядит бомбой, заложенной под фундамент государства.
С другой стороны, имеется и политическая составляющая. В США сегодня 60,4% составляют белые, 13,4% — чёрные, 18,3% — латиноамериканцы и 5,9% — выходцы из Азии. Американская история настолько противоречива, что одна из двух ныне ведущих партий (Республиканская) предоставила чернокожим рабам свободу в 1861 году, а вторая (Демократическая) обеспечила принятие Акта о гражданских правах в 1964-м. Между тем в последние годы республиканцы активно ориентируются на белое большинство, а демократы стремятся консолидировать меньшинства. До поры до времени стороны использовали эту схему, пытаясь скрыть её за социальной риторикой, пока не появился Дональд Трамп (характерно, по сути, как независимый кандидат, а не как выходец из республиканцев), который неожиданно для многих выиграл выборы как кандидат белого большинства. Но голосование 2016 года ничему не научило демократов: Дж. Байден ищет чёрную женщину для номинации на пост вице-президента и стремится заручиться поддержкой всей этой этнической группы, во многом даже забывая о латиноамериканцах.
Характерно, однако, что в ходе предвыборной кампании могут случиться неожиданности. С 1 по 4 июня, когда американские города подсчитывали убытки от погромов, фондовые индексы на Уолл-стрит росли неправдоподобно быстро. Причина понятна: негритянские волнения резко усиливают сомнения граждан в предпочтительности демократической повестки дня и увеличивают шансы Трампа (с которым корпоративная Америка связывает большие надежды) на переизбрание.
Наиболее радикальные левые — такие, например, как мэр Нью-Йорка Б. де Блазио — практически открыто позволяют недовольным разрушать город, надеясь показать истеблишменту масштаб возмущения — но очень может быть, что большинство населения сделает из происходящего совсем другие выводы.
Стороны нынешнего противостояния очень наэлектризованы. С обеими бессмысленно говорить языком аргументов. Судя по всему, промежуточные точки над i расставят только ноябрьские выборы — которые, на мой взгляд, будут даже более судьбоносными, чем в 2016 году.
