Миф об Израиле теряет власть над арабами.
Типичная внешняя новость в израильских медиа сейчас выглядит так: "Делегация высокопоставленных чиновников из крупного мусульманского государства в Азии посетила Тель–Авив и провела серию встреч с израильским руководством… Возглавлял делегацию ближайший советник лидера этого государства, а предметом переговоров была нормализация отношений… На текущий момент публикация названия государства запрещена, однако…" Дальше следует внушительный перечень стран, подходящих под описание.
Арабский антиизраильский фронт рухнул. ОАЭ и Бахрейн нормализовали отношения с бывшим вечным врагом и под кураторством Дональда Трампа подписали втроём не очень внятную, но возвышенную по тону декларацию, названную красоты ради "Соглашениями Авраама" (в честь праотца евреев и арабов).
Затем к процессу нормализации подключились Судан и Марокко. Саудовская Аравия, которую тайно посетил Беньямин Нетаньяху, сообщила, что с дипотношениями спешить не будет, но подъём её сотрудничества с Израилем, особенно военно–разведывательного, очевиден. Как и не афишируемое, но крепнущее сотрудничество еврейского государства с несколькими другими арабскими и мусульманскими режимами.
Сердечность этих новых отношений часто ставят под вопрос. Так или иначе, израильские туристы устремились в Дубай, а ближайший родственник главы ОАЭ приобрёл 49% акций иерусалимского футбольного клуба "Бейтар", известного своим израильским патриотизмом.
Причины поворота можно разделить на внешние и внутренние, более глубокие.
Внешние — это единение арабов–суннитов и израильтян перед иранским военным давлением, которое одинаково угрожает тем и другим. А также усилия уходящей администрации Трампа. Она обоснованно считает эту нормализацию одним из важнейших своих достижений и старается расширить прорыв.
Каждая из вовлечённых в процесс арабских стран получает от США приз. Нефтяным монархиям разрешат купить новейшее американское оружие. Судан вычёркивают из списка "спонсоров терроризма". А Рабат награждён американским признанием суверенитета Марокко над Западной Сахарой.
Но эти внешние факторы не сработали бы, не будь поворота в умах.
Борьба сначала против создания государства Израиль, а потом с ним самим около ста лет была важнейшей частью идентичности арабских режимов. А поддержка дела палестинских арабов, фактически понимаемого как битва против Израиля как такового, выступала в качестве необсуждаемого приоритета их политики.
Выпадение из общего фронта Египта и Иордании, установивших (в 1979–м и 1994–м) отношения с Израилем, оправдывали их неодолимыми геополитическими нуждами, а также ледяным тоном и, возможно, временным характером этих отношений.
Иногда антиизраильскую доктрину удавалось поставить на службу коммерческим интересам. Как, например, нефтяной бойкот западных стран в 1973–м, который поднял цены на топливо в несколько раз. Но чаще эта идеология использовалась как внутренний инструмент — для манипулирования массами и сплочения их вокруг режимов. Ущерб, наносимый палестинскими структурами и особенно ХАМАСом, которые охотно сотрудничают с врагами собственных спонсоров, долго воспринимался как неизбежные издержки.
Но вот открылось давно назревшее. Вечных идеологий нет. У каждой есть срок годности. И, похоже, у доктрины вечной борьбы арабов с Израилем этот срок истекает. Арабские режимы на глазах освобождаются от власти этого мифа.
Конечно, новым и невиданным раскладам на Ближнем Востоке ещё предстоит пройти проверку, и не одну. Байденовской администрацией в США, например. Но полноценный возврат в изжитое идеологическое прошлое уже немыслим.
