В начале декабря журнал Time вышел с обложкой с цифрой "2020" и надписью "худший год в истории".
Хотелось бы, чтобы ушедший год таким нам всем и запомнился, а наступивший оказался бы лучше — ведь вроде хуже 2020–го и представить себе невозможно. Однако я бы посоветовал загадывать желания осторожно, так как не вижу в российской ситуации особых поводов для оптимизма.
Моё основное опасение состоит в том, что в ушедшем году очень многие из реальных проблем в российской экономике были "загнаны вглубь" — что по сути означает, что они перенесены на год следующий. Мы подошли к праздникам с рекордными эпидемиологическими показателями, но надеждой на вакцинацию; с относительно низкими цифрами хозяйственного спада и ожиданием восстановительного роста; с существенным снижением реальных доходов и верой в лучшее; с быстрым нарастанием долговой нагрузки на бюджеты, бизнес и граждан, но с уверенностью в оживлении спроса. Все эти комбинации выглядят — по крайней мере — сомнительно.
В последние пару месяцев власти на фоне рекордных темпов нарастания пандемии постоянно рассказывали о вакцинации. Правда, то и дело проскакивали сообщения о необходимости не пить алкоголь 42 дня после прививки и о том, что в ближайший месяц можно надеяться на изготовление менее 1 млн доз полноценных вакцин, состоящих из двух компонентов. В декабре, несмотря на устрашающие масштабы эпидемии, паника немного спала — но она спала именно на ожидании "великого перелома", но если его не случится ни в феврале, ни в марте, то ситуация лишь обострится, а число вводимых властями ограничений — вырастет (напомню, что локальные успехи в борьбе с эпидемией в европейских странах обусловлены карантинами и ничем иным). Но готова ли Россия к новому локдауну?
Кроме того, в 2020 году, который закончится экономическим спадом на 4–4,5% (Банк России уже публично выразил сомнение в представленной Минэкономики цифре 3,9%), первый квартал был практически не затронут пандемией: ВВП немного вырос, федеральный бюджет оставался сбалансированным. Сейчас почти нет оснований полагать, что эпидемия схлынет до весны, а это значит, что падение ВВП в I квартале 2021–го составит не менее 5,5–6% год к году, что окажет сильное влияние на ожидания инвесторов. Многие бизнесы, пережившие с огромными трудностями 2020–й, могут закрыться по итогам зимы. Предпосылки для сокращения безработицы в ближайшие месяцы — отсутствуют. Федеральное правительство же по–прежнему не собирается оказывать экономике помощь: напротив, в наступившем году придётся платить налоги, которые были отсрочены в ушедшем.
В конце года кабинет министров провёл через парламент дефицитный бюджет на 2021–2023 годы — и в последние месяцы, не тратя Фонд национального благосостояния, начал наращивать заимствования. Эффект заметен уже сейчас — по подсчётам, рост цен на самые необходимые потребительские товары за год составил 14%. И даже "официальная" инфляция в ноябре разогналась до невиданных уже несколько лет 0,7% за четыре недели. Всё это означает, что обещания правительства о росте на 3% реальных располагаемых доходов в следующем году окажутся безосновательными и не будут реализованы даже на бумаге. Восемь лет последовательного снижения уровня жизни — такого не было не только в российской, но даже, думаю, в советской истории, и сейчас сложно предположить, какое влияние это окажет на настроение людей.
Пора также признать, что ушедший год оказался рекордным по приросту объёма внутренних долгов. Региональные бюджеты ушли в глубокий минус; крупные и мелкие предприятия перекредитовываются сегодня как только могут, а перспективы кризиса неплатежей выглядят вполне реальными. Граждане, соблазняемые низкими ставками и анонсированными правительством специальными программами, в 2020–м взяли рекордный объём новых ипотечных займов — более 3,5 трлн рублей, или почти 6,5% своих номинальных ежегодных доходов. Задолженность по потребительским кредитам сейчас практически равна объёму банковских вкладов населения — только депозиты оформляют, как правило, одни, а в кредитную кабалу впрягаются другие. Всё это означает, что реальные расходы россиян будут снижаться в новом году — и, следовательно, конкурентному бизнесу очередной год придётся провести на "голодном пайке".
При этом, напомню, 2021 год выглядит довольно непростым в политическом отношении. До сих пор не утихли протесты в Хабаровске. Продолжается эпическая борьба белорусов против своего "бацьки". Приближаются выборы в Думу, на которые оппозиционных политиков допускать невозможно, а марионеточные теряют доверие. Шанс провести избирательную кампанию в ближайшие месяцы, на волне прощания с ужасным годом и ожидания "вакцинного чуда", судя по всему, упущен. Власть бездействует — а значит, выборы состоятся осенью, когда недовольство людей происходящим может достичь максимальных значений.
Всё это говорит о том, что "самый худший год" для нас, может быть, только ещё начинается. Сто лет назад безмерные тяготы периода с четырнадцатого по двадцатый год привели, как мы помним, к Кронштадтскому мятежу и введению НЭПа. Но сейчас ни в народе нет мятежников, ни во власти — реформаторов, и поэтому медленное сползание российской экономики вниз продолжится даже в случае, если нефть, "наше всё", останется в цене, а западные политики не ополчатся на Россию с новыми санкциями.
