Ловушка низкого дохода: что даст России увеличение стоимости труда

По данным ОЭСР, производительность труда в России в 2019 году составляла $31,4 (показатель отражает объём ВВП, вырабатываемый каждым работающим россиянином за один час). Это на 28% лучше, чем в 2012 году, но всё равно недостаточно, чтобы выполнить майский указ президента о повышении на 50%. И уж совсем плохо выглядит цифра на мировом фоне: у лидера рейтинга, Ирландии, показатель составляет $112,7, в США и Германии — $77, наш же уровень производительности по–прежнему соответствует экономикам Греции и Чили.

И дело, конечно, не в том, что люди ленивые. Трудятся и русские, и те же греки больше всех, страна в пятёрке стран — лидеров по часам, проведённым на работе. Но получается как–то нерезультативно.

И как посчитать?

Что надо что–то менять, власти вроде бы понимают. Есть целый нацпроект "Производительность труда и поддержка занятости", и для чиновников показатель стал "священной коровой". Вот только экономисты не уверены, что наверху в полной мере понимают, зачем всё это нужно.

"Мне кажется, в России очень силён стереотип, что производительность труда — это аналог технологического совершенства производства, а автоматизированные производства, где мало людей, — они высокопроизводительные, — говорит директор центра прикладных исследований и разработок НИУ ВШЭ в СПб Александр Курячий. — Но по факту сколько заработает фирма, определяется рынком. Условный айфон может в себестоимости быть 10 тыс. рублей, а продаваться за 100 тыс. А какой–нибудь китайский конкурент будет в себестоимости 8 тыс. рублей, а продаваться за 15 тыс. Заводы почти одинаковые, но одна продукция более конкурентоспособна, а другая — менее. И в этом главная проблема нашей страны, что мы смотрим на производительность не с точки зрения конкурентоспособности нашей экономики, а с точки зрения автоматизации".

Не так давно Минэкономики спустило вниз официальную формулу, согласно которой производительность нужно высчитывать как добавленную стоимость (прибыль + расходы на сотрудников + страховые взносы + налоги, включаемые в себестоимость, + амортизация), поделённую на численность персонала. В городском комитете по промышленности, торговле и инновациям сообщили, что эти подсчёты ведёт ФНС.

"В то же время, чтобы понять, насколько эффективна производительность труда на петербургских предприятиях, комитетом ведётся сбор сведений по уровню выработки на одного работника по отраслям промышленного сектора. По этим данным можно увидеть, что наибольшая численность рабочих наблюдается в таких отраслях, как судостроение, радиоэлектроника, машины и оборудование, а наименьшая — в производстве одежды, мебели и кожи. По итогам 2020 года наибольшая выработка на одного работника приходится на производство автотранспортных средств", — рассказали там.

Однако "выручка на численность" — это старая формула из советских учебников, опрошенные "ДП" экономисты считают подход некорректным. Хотя согласны, что можно использовать её в динамике (см. расчёты "ДП").

"Государство декларирует проблему, но не понимает, как к ней подступиться, — считает доцент департамента менеджмента НИУ ВШЭ в СПб Елена Кудрявцева. — Отсутствует базовая экономическая концепция, методология, которая легла бы в основу расчётов и решений. С другой стороны, и данных нет, потому что мы все понимаем, как много в статистике липы. Да, есть предприятия с открытой финансовой информацией, они вам покажут и свою прибыль, и свою выручку, и затраты, и зарплаты сотрудников, но даже они дают информацию в максимально обобщённом виде".

Человек дешевле робота

Прямо сейчас в стране сложилась уникальная ситуация, когда стоимость труда дёшева как никогда. По данным statista.com, час работника производственного сектора в Китае стоит $6,5, в Мексике — $4,82, во Вьетнаме — $2,99. В России средняя зарплата в обрабатывающей промышленности в 2019 году составила 43 850 рублей, добавить трудовые налоги, и по текущему курсу получится $4 в час.

"Так уже было в России на рубеже XIX–XX столетий, — сравнивает Елена Кудрявцева. — Посмотрите на Выборгскую набережную, там подряд стоят заводы, которые принадлежали иностранцам. Они приезжали со своими деньгами, со своими технологиями, со своим оборудованием к нам, потому что у нас дешёвая рабочая сила, и тем самым поднимали её уровень образования и квалификации. То же самое произошло в 1990–х и нулевых".

Но сейчас условные "Нобели" уже не едут в Россию. Динамика прямых иностранных инвестиций выглядит катастрофически: в 2020 году они почти отсутствовали (0,1% ВВП). В 2019 году было вложено $28,9 млрд, или 1,7% ВВП. Тогда как в нулевые объёмы доходили до $65 млрд (3,9% ВВП).

"В современной экономике для повышения производительности необходимо наращивание качественных капитальных мощностей и технологической базы. Последнее быстрее всего происходит при налаживании гибкого обмена с внешним миром. За счёт внешней и внутренней политики этот процесс в России идёт трудно, — согласна Софья Донец, экономист по России и СНГ компании “Ренессанс Капитал”. — Впрочем, в реалиях последних лет мировые “торговые войны” снизили эффективность такого взаимодействия во всём мире".

Александр Курячий считает, что мешает северный климат, нет такой доступности портов, как в том же Вьетнаме или Бангладеш. Но главное — поменялась сама структура экономики. "На Украине сейчас просто смешные зарплаты, богатейшая промышленная база. Но туда тоже не идут, потому что сейчас в мире нет такого промышленного роста. Достаточно давно чувствуется стагнация. А кроме того, Индустрия 4.0 — это больше не про большие производства, которые делают однообразную продукцию", — говорит эксперт. Что до российского капиталиста, то ему нет смысла импортировать за валюту технологию и придумывать сложный брендинг вместе с маркетологами, когда рабочие руки стоят так дёшево. Получается своеобразная "ловушка низкого дохода".

"В городах, на мой взгляд, это связано с монополизацией потребительского сектора, — рассуждает Александр Курячий. — В развитых странах много людей работает в малом бизнесе, он хорошо себя чувствует, за счёт дефицита предложения труда поддерживается высокий уровень заработных плат, и крупным предприятиям приходится всё время поддерживать технологический рост. В России же весь потребительский сектор завоёван крупным бизнесом, а доля МСП крайне низка. Люди согласны на низкие зарплаты. При этом ретейлерам как монополистам проще продавать массовый, дешёвый, не содержащий значительной добавленной стоимости товар".

Правда, кое–какие подвижки есть. Альфа–Банк в своём отчёте указывает, что кризис хотя бы не привёл к удешевлению стоимости труда и не создал переизбытка трудовых ресурсов. А в "Ренессанс Капитале" даже ждут роста дефицита рабочей силы, так как к пенсионному возрасту подобралась вторая по численности демографическая группа около 60 лет. Сигнал посылает и государство, которое обещает повысить оплату труда. Минэкономики надеется, что в 2021 году можно ждать увеличения реальных доходов на 3%. Сбудется ли прогноз, увидим, но очевидно, что ситуация трансферта потребует от государства большей щедрости.