Как ленинградская производственная база трансформировалась за 30 лет капитализма.
Чтобы почувствовать, насколько отдалилась экономика Петербурга от экономики Ленинграда, интересно сыграть в "Менеджер" — перестроечную версию американской "Монополии". Самые дорогие карточки на том поле — тяжёлая промышленность: Кировский завод, "Электросила" и ЛОМО. А самые дешёвые — швейные фабрики "Победа" и "Большевичка". Из сервиса на игровой карте отмечен общественный транспорт, гостиницы, театры и стадионы, а также пара ресторанов. Было даже немного коммерческой недвижимости — ДЛТ и Большой Гостиный двор.
Что осталось бы на этом поле сегодня? Как минимум стоило бы добавить дорогостоящий IT-кластер. Легпром вычёркиваем, но его можно заменить автопромом (самая крупная доля в отгрузке), а также фармацевтами (очень уж перспективно и на злобу дня). Ну а в центре карты, разумеется, стоило бы разместить высотку "Газпрома".
Полегчало как-то
Ленинград конца 1980-х годов — это "тяжёлый" город. Экономика города давала 3,2 % общесоюзного объёма промышленной продукции. Более половины турбин и генераторов, свыше четверти полиграфического оборудования, половина фотоаппаратов, более одной десятой приборов производились с маркой предприятий, расположенных в городе на Неве.
Атомные лодки и крейсера, эсминцы и тральщики, радиолокационные станции и сложные приборы, танки и артиллерийские установки — всё это тоже делалось в Ленинграде. Но именно военной индустрии пришлось непросто во время приватизации.
"С учётом отсутствия опыта работы на рынок, а также маркетинговых служб, в условиях обвального падения государственного оборонного заказа заводы и институты ВПК оказались брошенными на произвол судьбы. Многие из них выживали за счёт сдачи помещений в аренду, производства в механических цехах примитивной продукции: сварка оград, дверей, различных каркасов", — писал об этом экономист Феликс Рыбаков в 2005 году. Тогда, в середине нулевых, судьба этих военных заводов была совсем не очевидна. Но сегодня примерно из 720 крупных предприятий 550 относятся к оборонно-промышленному комплексу (оценка СПбГЭУ). Живут они или выживают, сказать тяжело. К открытому рынку многие так и не адаптировались и работают по затратному ценообразованию, обслуживая госзаказ и утопая в долгах.
Но некоторые сферы не дожили даже и в таком виде, не выдержав международной конкуренции. Так, лёгкая промышленность в 1985 году составляла 17 % всего ленинградского производства. К 2003 году она упала до 1,3 %, и сейчас вместо предприятий легпрома у нас креативные пространства вроде "Ткачей" и "Этажей". "Скудость ассортимента (легпрома) в советский период ни для кого не была секретом. На “Скороходе”, например, работали 14 тысяч человек, но любая городская модница предпочитала итальянскую, австрийскую или финскую обувь, охотясь за ней и простаивая часами в очередях", — писал об этом Рыбаков.
Открытие границ уничтожило и многие вполне конкурентоспособные производства. Например, сегодня почти не встретишь на таможне фотоаппаратов родом из Петербурга. "У нас была замечательная фототехника, но опыта работы на внешних рынках в условиях полноценных рыночных отношений не было. К конкурентной борьбе промышленность была не готова", — объясняет Елена Ткаченко, профессор кафедры экономики и управления производственными комплексами СПбГЭУ.
Постиндустриальный в центре
В 1990-е администрация города делает ставку на постиндустриальные тренды развития. Огромный импульс получает сфера торговли, в Смольном всерьёз обсуждают идею сделать Петербург финансовым центром. И в общем, тогда это не было лишено оснований. Например, иностранные банки впервые в стране появились именно здесь. А к началу 1998-го в Петербурге и области было зарегистрировано аж 50 коммерческих банков. Однако с финансами в итоге не сложилось: сегодня о тех амбициях напоминает лишь петербургская товарно-сырьевая биржа. Зато промышленность смогла вернуть своё.
"Петербург — это исторически промышленный город, — убеждена Елена Ткаченко. — Забудьте вы про постиндустриальную стадию, оставьте её поклонникам неоклассической экономической модели, которая устарела уже 30 лет назад. Посмотрите объективно на ВРП Лос-Анджелеса, Чикаго или Нью-Йорка. Это промышленность минимум на 30 %. Петербург в лучших традициях крупных мегаполисов имеет мощную производственную базу. Просто нужно понимать, что в 1991 году в промышленном комплексе Петербурга работало 1,2 млн человек, а сейчас — 340 тысяч. Но в физическом объёме продукции изготоваливается больше. Это заслуга роста производительности труда".
"Петербург похож на постиндустриальный европейский город только в центре, а это менее 10 % его застроенной территории, — подтверждает Леонид Лимонов, директор–координатор научно–исследовательских программ МЦСЭИ “Леонтьевский центр”. — На остальной территории сохраняются обширные промзоны и жилая застройка, мало похожая на постиндустриальный центр услуг и туризма. Сфера услуг была очень недоразвита в СССР, поэтому её ускоренное развитие под действием спроса в условиях рыночной экономики было позитивно и неизбежно. То же относится и к туризму — потенциал города в этой сфере далеко не исчерпан. Но ничего шокового тут не было, и ничего при этом город не потерял".
Интересно, что даже самая передовая сервисная отрасль IT и телекома, которая сегодня бурно развивается в городе, — это на самом деле "ребёнок" советской военной индустрии. А конкретно — кластера радиолокационной техники, внутри которого формировались крупные НИИ. В 1990-е, когда отрасль переживала сложные времена, многих советских учёных собрали под своими крышами компании из США — тогда в Петербурге открывали подразделения Motorola, Intel, Hewlett-Packard. Закалив там свои компетенции, советские инженеры превратились в программистов, а теперь передают опыт молодым. Та же история с фармацевтикой. Сейчас эта отрасль переживает бум, в прошлом году рост составил почти 14 % . Но школа, технологии, опыт — это всё тоже наследие из Ленинграда.
Воля вождей
Исключение из этого правила — городской автокластер. У него никаких "предков" в Ленинграде не было, да и первые заводы появлялись исключительно как отвёрточная сборка. Началось всё с завода General Motors, который открывал сборочные производства в Европе. Это вдохновило администрацию губернатора Валентины Матвиенко, тем более что и город в те годы по всем параметрам был привлекательным и конкурентоспособным (хотя уже были признаки голландской болезни). GM проложил дорогу всем остальным и прежде всего — азиатским производителям, ориентированным, в отличие от американцев, на высокую локализацию. Сейчас Hyundai даже детали для кузова отливает в Петербурге и открывает здесь производство своих двигателей.
"С учётом разницы в стоимости энергии, в ценах на металлы, в заработной плате себестоимость японских и южнокорейских автомобилей у нас на 30 % ниже, чем в Европе. Плюс к этому колоссальная экономия на транспортных издержках по сравнению с тем же Китаем, — объясняет преимущества Елена Ткаченко. — Можно увидеть, как развернулось направление грузопотоков. Раньше фуры везли автомобили к нам, а сейчас — из Петербурга в Хельсинки. Вот это завоевание нашего автомобильного кластера, который, как и любое сложное машиностроение, к тому же обладает высоким синергетическим эффектом и подтянул большое количество современных производств автокомпонентов".
"Конечно, иностранные инвесторы значимо определили облик города, но это в целом было связано с ростом интереса мирового бизнеса к России в 2000–х, — говорит Анна Федюнина, директор Аналитического центра НИУ ВШЭ в Санкт–Петербурге. — Кажется, что многое тогда зависело от выгодного положения Петербурга — близко к морю, близко к Европе, крупный транспортный узел, большая агломерация. Но многое зависело и от руководства региона, поскольку бизнес–климат в целом был не самым благоприятным: Россия не попадала даже в топ–100 по условиям ведения бизнеса рейтинга Всемирного банка. Многое зависело от умения губернатора и региональной власти выстроить диалог с инвестором. Историй успеха на уровне регионов не так много, и Петербург один из них. Я бы не говорила про признаки отката, но ситуация явно изменилась. Наблюдается сокращение интереса иностранных инвесторов, однако мы видим, что те инвесторы, которые уже вошли в Россию, продолжают развивать свои проекты".
По счастью, этот "дефицит" новых иностранных инвесторов и нерасторопность экономических чиновников Смольного сегодня с лихвой компенсированы железной политической волей федерального руководства, которое поддержало идею поставить на севере города башню "Газпрома". Последствия этого переезда сложно переоценить: сейчас в Санкт–Петербурге зарегистрировано около 30 компаний с выручкой свыше $1 млрд, и половина из них — это "дочки" газового гиганта. Впрочем, нефтегаз — это ведь тоже ленинградская компетенция…
Нефть в обмен на…
И ещё о "Газпроме".
1990-е годы были тёмным периодом для петербургского экспорта. Потеряв часть экспортных рынков, Ленинград был вынужден на время откатиться к сырьевой модели. Смольный даже одобрил программу "Ресурсы в обмен на продовольствие". Бизнесменам разрешили продать за границу товары сырьевой группы (нефть, древесина, металлы), а они под это обязались поставить продукты питания. Эта схема считалась единственным вариантом выхода из продовольственного кризиса.
Из всех производств лучше сохранились "тяжёлые отрасли" — прежде всего машиностроительный кластер. К 1997 году на позицию "машины, транспорт и оборудование" приходилось больше половины всего экспорта ($928 млн). На втором месте были "металлы и изделия из них" ($370 млн). Объём экспорта минеральных продуктов был минимальным ($15,2 млн).
Но именно он в итоге стал доминирующим. Перелом произошёл в 2006–2007 годах, когда на фоне рекордных нефтяных цен стараниями команды Матвиенко в Петербург удалось переманить компанию "Газпром нефть". Уже в 2008 году "минеральных продуктов" было экспортировано на $18,4 млрд (77,5% экспорта). Этот рекорд был побит только в 2019-м, когда объёмы достигли уже $20,4 млрд (74% экспорта).
Так что внешняя торговля Петербурга за 30 лет совершила своего рода круг. "Окно в Европу" вновь стало хабом по выдаче сырья в обмен на… В начале 1990-х его меняли на продовольствие. Сейчас Петербург уже и сам готов накормить партнёров, но меняет на зарубежные товары по–прежнему свою нефть. Просто структура другая. По итогам 2020 года 49% импорта занимали "Машины, оборудование, транспортные средства", ещё 14% — "продукция химического производства".
