Как сохранять и приумножать собрания искусства, если нет мучительных сомнений в их необходимости?
Из разговоров о заинтересованности в арт–инвестициях будто бы пропадает эфемерность и чистый «эмпиризм». Не разделяя на причины и следствия: теперь искусство «женится» с деньгами на уровне финансовых и банковских консультантов. Следует ли ждать «медового месяца» и приращения аудитории инвесторов? И если средства уже вложены в искусство, какое у коллекции может быть будущее?
В ЗПИФе и банкинге
Связка «искусство + деньги» выходит за пределы галерей. Так, в 2019–м «Делойт» в СНГ запустили новое направление — «Искусство и финансы» (по словам представителей, сегодня «Делойт» — единственная компания «большой четвёрки», которая консультирует клиентов в сфере искусства и финансов на мировом рынке).
В следующем году — 2020–м — в ОТП банке также заговорили о связи с искусством и презентовали арт–банкинг. По словам Яны Баташевой, директора по маркетингу и PR ОТП банка, инструмент призван «дарить эмоции» клиентами. В числе услуг — консультации при желании инвестировать в искусство, транспортировка объектов, решение страховых и таможенных вопросов, организация арт–туров и даже нетипичный для России, но знакомый для Европы механизм — кредитование под залог предметов искусства. Последнее, правда, не всем кажется «реальным в реалиях».
«Российские коллекционеры в основном делятся на два типа: они собирают либо локальное современное, либо местное классическое искусство — то, что видели в учебниках "Родная речь". Такой перекос продиктован историей страны — больше 70 лет почти никто не мог выехать за границу и узнать, что там происходит — с художественным процессом в том числе. Но надо понимать, что русское — неликвидно, и русские художники — не международная "валюта". Вот почему банки могут неохотно давать кредит под залог подобных коллекций. При этом, думаю, любой банк с удовольствием профинансировал бы сделку, если бы речь шла, допустим, о Пикассо 1934 года», — объясняет Егор Альтман, арт–дилер и основатель Altmans Gallery.
Попытаться отдать под залог, «застраховать» капитал недешевеющими произведениями художников XVIII–XX веков или надеяться, что купленный совриск «выстрелит» — вот и все способы сделать так, чтобы коллекция «работала»? В этом списке нет одного из самых любопытных инструментов — «заключения» собрания в ЗПИФ. Раньше произведения искусства «хранились» в фондах художественных ценностей, но сейчас, после указа Центробанка от 2016 года, объекты могут входить в комбинированные фонды — только для квалифицированных инвесторов.
ЗПИФы с искусством в основном востребованы в трёх случаях. Первый — для объединения средств финансовых инвесторов, для которых на первом месте — желание заработать, а не увлечение искусством. От инвестора в фонд поступают деньги, а объекты подбираются исходя из мнения внешних экспертов — привлечённых на договорной основе или в рамках инвесткомитета, созданного под эгидой фонда.
Второй случай — сохранение собрания в контексте наследования. «Печально известны истории о том, как ордена и медали после смерти дедов переходят внукам и оказываются на чёрном рынке — так может быть и с более крупными коллекциями, — приводит пример Станислав Бродский, заместитель генерального директора УК "ВЕЛЕС Менеджмент". — Но если заранее передать собрание в фонд, то преемникам перейдёт не физический актив, а инвестиционные паи. И если соответствующим образом составить правила фонда, наследники получат права на доходы от управления им. Но определять судьбу коллекции — где выставлять, когда продавать — сможет инвесткомитет из галеристов, музейщиков, искусствоведов. В том числе инвестиционный комитет может решить, что целесообразно продавать только всю коллекцию одним лотом, а не разделять на несколько».
И третий случай — возможно, самый редкий, но при этом и самый выгодный для пайщиков фонда: объединение нескольких мини–коллекций в одну, ведь стоимость собрания, как правило, больше, чем сумма цен входящих в него объектов по отдельности. Создание фонда по такому принципу — это единственный шанс собрать коллекцию, никому и ничего за это не доплачивая.
«Для создания такого ЗПИФа нужно сходить к оценщикам, и если оценка вносимых в фонд объектов всех устраивает, то можно объединить отдельные работы в один фонд. Более того: сейчас законодательство позволяет пайщикам получать из фонда для квалифицированных инвесторов активы в натуре — то есть риски минимальны, даже если пайщики захотят выйти из фонда или досрочно закрыть его до продажи общей коллекции из ЗПИФа. В целом же механизм при этом может быть таким: "сложились", проэкспонировались, выставили коллекцию на продажу. Получилось продать целиком — разделили деньги, не получилось — по заранее достигнутому соглашению между пайщиками можно забрать активы из фонда обратно. Важно, что ЗПИФ — это не АО: здесь нет контрольных и миноритарных пакетов паёв, и никто из пайщиков не сможет "продавить" невыгодное для других решение, если правилами фонда это не предусмотрено. В частности, если инвесткомитет, сформированный по решению всех пайщиков, одобрил, что из фонда либо продаётся всё, либо ничего», — говорит Станислав Бродский.
Всерьёз, надолго, без льгот
Возникает справедливый вопрос: если система для «работы» искусства есть, почему она почти бездействует в России? В «Делойт» выделяют несколько факторов, из–за которых в стране в принципе не развит рынок искусства: от низкой прозрачности и распространённого мнения об элитарности круга коллекционеров до сложного таможенного регулирования, слабой покупательной способности среднего класса и разрозненности участников рынка из–за отсутствия необходимой регуляторной поддержки.
Если проще: вкладывать в совриск — риск, он — вне функционирования рыночных механизмов (правда, по данным Artprice, продажи современного искусства пускай и растут год к году, но сейчас занимают лишь около 15% мирового аукционного оборота изобразительного искусства). А покупать условно классические работы — всегда игра вдолгую, что российскому инвестору подходит едва ли. К тому же рынок предметов роскоши — в том числе искусства — всегда связан с главным обстоятельством: с благосостоянием тех, кто может себе это позволить. Вот почему неясно, когда установится пик цены на работу (и у людей будут на это деньги), а когда произойдёт спад.
«Инвестиции в искусство — всегда долгосрочные, но подразумевая при этом "долгосрочность" — разная. Кто–то думает, что чуть ли не 50 лет должно пройти, прежде чем, например, картина окупится, но это не так. Обычно живопись даже с учётом комиссионных в больших аукционных домах — в среднем 30% — может принести существенный доход за 5–10 лет с учётом возможного ежегодного подорожания работ на 10–20%, что нормально для художников с мировым именем. Но российскими инвесторами категория "5+ лет" воспринимается очень тяжело. Менталитет у европейца среднего класса другой — мыслить на всю жизнь, и тогда инвестиции на 5–10 лет в фонд предметов искусства — не такие уж долгосрочные. А применительно к нашей стране подобный путь — всё же для очень состоятельных людей, которые могут позволить себе инвестировать часть своего личного состояния на такие сроки», — говорит Станислав Бродский.
Как мотивировать тех самых «очень состоятельных людей» на сбор частных коллекций внутри страны? Очевидно, льготами. Которых у нас… нет. «Предметы искусства в России в общей массе — объекты со стандартной системой налогообложения. Это отличает нас от многих западных стран, где предусмотрены существенные налоговые льготы. Правда, такие льготы, а также отсутствие справедливой оценки объекта дают широкое поле для оптимизации налогообложения. Поэтому, видимо, закон о меценатстве, который принят в России, не даёт никаких дополнительных льгот меценатам», — объясняет Григорий Сосновский, директор региональной сети «БКС Ультима Private Banking».
Если углубляться, то выяснится, что для коллекционеров не только нет льгот, но есть ещё и дополнительная нагрузка. Юлия Вербицкая–Линник, основатель адвокатского агентства «Вербицкая–Линник и партнёры» и коллекционер современного искусства, обращает внимание на право автора на процентные отчисления. В двух словах: если впервые купленная работа перепродаётся, а в сделке участвует юрлицо (аукционный дом, галерея, художественный салон, магазин) или индивидуальный предприниматель — как посредник, покупатель, продавец — автор имеет право на вознаграждение (не больше 5% от стоимости продажи работы).
Спрос по возможностям
Так что же — здесь спроса нет и не будет? По крайней мере до того момента, пока не вырастет новое поколение инвесторской аудитории.
«За рубежом есть негласное правило: стоимость объекта недвижимости равна стоимости коллекции искусства в нём. Если квартира на Манхэттене оценивается в $5 млн, то и искусства в ней будет на $5 млн. Этот рынок для России ещё не открыт. Мы о нём пока не узнали. Но как раз дети обеспеченных родителей — те, что получили заграничное образование и ходили к иностранным друзьям в гости — видели в домах искусство и привыкали к нему. Так растёт поколение покупателей», — предполагает Егор Альтман.
Растёт, видимо, возвращаясь на родину и присматриваясь к местному процессу. «За 16 лет работы галереи мы видим всё больше молодых людей, которые увлечены выставками, современными художниками. Если раньше в галерею приходили пара десятков человек в будний день, то сейчас количество посетителей может достигать 100, а в выходные — даже больше. Недавно у нас проходила выставка Хаима Сокола, и общее число посетителей за прошедший в Петербурге art–weekend практически достигло отметки в 1000 человек, что, конечно, абсолютный рекорд для галереи», — говорит Анна Баринова, основательница Anna Nova Gallery.
Аудитория покупателей искусства в галерее, правда, пока не пересекается с публикой ювелирного дома Anna Nova: последние более консервативны. Хотя «соединить потоки» здесь всё же пробуют: в камнерезной мастерской готовится работа в соавторстве с современным художником Ильёй Федотовым–Фёдоровым.
Удастся ли более возрастных и обеспеченных инвесторов привлечь к современному искусству — спрос, который не «прощупаешь», не дав предложения. А вот то, что их дети присматриваются к инвестициям в искусстве через местных современных художников — вполне логично. А дальше — и коллекционирование, и «страховка» через ЗПИФы от будущего «расщепления» собрания. Ведь «привычка к искусству» — в отличие от родителей — уже сформировалась. Будут деньги — будут звучащие на весь мир «Хёрсты».
Точнее, если будут деньги.
