Космос и Бронзит: заменит ли российская мультипликация зарубежные релизы

Для вашего творчества Петербург означает что–то особенное?

— Вообще–то нет. Понимаю, что кого–то я могу этим шокировать, но я считаю себя космополитом. Я заточен на своё дело, а оно никак не связано с тем, где я проживаю. В моих фильмах вы не найдёте "петербургских нот". Скажем, зритель из Франции, смотря мои фильмы, не определит, где они сделаны. Я всегда вспоминаю строчку Виктора Цоя: "Я люблю этот город, но зима здесь слишком длинна". Город красивый, но мне действительно не хватает в нём солнца.

Тем не менее при отсутствии языкового барьера, которого ваш вид деятельности просто не предполагает, вы всё равно здесь. Не было мысли уехать?

— Конечно, была. Я прекрасно работал во Франции и мог бы остаться. Но я понимал, что именно дома смогу реализовать себя. Там я стал бы винтиком в механизме какой–то студии. А в России действительно были все возможности для творчества. В этом смысле мы уникальная страна — у нас государство до сих пор финансирует авторскую мультипликацию!

Есть ли какая–то причина, почему этот неуютный город стал центром современной российской мультипликации?

— Прозвучит нескромно, но, возможно, отчасти потому, что здесь жил я. Ведь в Петербурге не было студий художественной мультипликации — только цех "Леннаучфильма", где я и начинал работать. Потом обо мне услышала Ада Семёновна Ставиская, которая заинтересовалась мультипликацией и на личные деньги спонсировала мои первые авторские опыты на своей частной студии "Панорама". Она организовала первые в Петербурге курсы аниматоров, на которые подтянулась молодёжь. Так всё и завертелось.

Моё, как и многих, знакомство с вашим творчеством произошло, когда вышел мультфильм "На краю земли". И, простите, хоть вы и называете себя гражданином мира — там же всё национальное, узнаваемое. Вплоть до конкретных черт времени: война на Кавказе, коррупция. Это и цепляет.

— Возможно. Но специально об этих вещах я не думал. Просто хотел сделать смешной фильм — повеселить себя и других. Но художник не может жить вне времени и вне социума, и то, о чём вы говорите, видимо, присутствует в фильме помимо моей воли.

Мне кажется, вы немного лукавите, когда говорите, что хотите веселить зрителя. Например, последняя работа "Он не может жить без космоса" — вещь жестокая.

— Между "На краю земли" и "Он не может жить без космоса" дистанция 25 лет. Режиссёр, если он развивается, не может бесконечно делать одно и то же кино. Я меняюсь, как меняется и жизнь вокруг меня. В конце прошлого века мне явно было повеселее, сегодня всё несколько иначе.

То, что беспокоит сейчас, найдёт какой–то художественный выход?

— Не знаю. Впрямую — точно нет. Плакаты и фельетоны — не мой профиль. Я художник. Сегодня мне вообще хочется сделать что–то лёгкое, изящное.

Что меняет для человека номинация на "Оскар"? Даже две.

— Две — это важно. Одну можно получить случайно. А стабильность — признак мастерства. Жил бы я там — изменилось бы многое, я бы получил совершенно другой статус. Мне бы доверили осуществлять очень дорогие коммерческие проекты. Мой банковский счёт выглядел бы совершенно иначе. В России это так не работает. Я как был, так и продолжаю быть режиссёром на "Мельнице". Получаю зарплату, кручусь как белка в колесе. Просто мой телефон звонит чаще, чем у других режиссёров. За все эти годы была пара случаев, когда моя условная известность мне помогла, но на этом все "бонусы" кончаются.

За границей ценят русскую мультипликацию?

— Она вполне конкурентоспособна. До сих пор трудно было представить какой–нибудь серьёзный фестиваль без работ из России. Теперь всё это canceled. И дело не в том, что перестанут пускать. Нам трудно будет попасть на фестивали чисто технически: не получится перечислить entry fee — вступительный взнос за участие (условно каких–нибудь $10), который требует большинство фестивалей мира. И это становится профессиональной проблемой.

Вы член Американской киноакадемии. За последние месяцы были контакты? Отношение изменилось?

— Я никаких изменений не чувствую. Из академии по почте регулярно приходят рассылки с анонсами различных мероприятий. Хотя в марте был один волнительный момент, когда мы все сидели и думали: выкинут нашего российского номинанта Антона Дьякова из номинации или нет? Я сам спрашивал коллег из академии: могут ли быть проблемы? Они сказали: скорее всего, нет, мы всё–таки про кино. Ну и фильм прошёл до конца. Сам Дьяков туда не ездил, понятно. Думаю, что и дальше санкций не будет. Только с оплатой годового членского взноса тоже проблема.

Кстати, а какова сумма взноса в киноакадемии?

— Сегодня это $450, а когда меня приняли в 2009–м, было $120. Всё дорожает.

Сейчас, когда крупнейшие производители остановили релизы в России, наша мультипликация способна закрыть эту нишу?

— Закрыть — нет. Мы столько не производим. Делается много сериалов, но кинотеатрам нужны полнометражные фильмы. И даже если появятся дополнительные деньги от государства, студии не смогут резко расширить производство. "Мельница" делает примерно полтора полнометражных фильма в год и работает на пределе.

Снять мультфильм дешевле и быстрее, чем обычное кино?

— Что дешевле и быстрее — это иллюзия. Среднего уровня игровое кино можно снять очень бюджетно — придумать сценарий, где всё происходит в одной локации, задействовать небольшое количество актёров. Мультфильм такого же уровня дёшево сделать не получится чисто технически — целый ряд трудоёмких ручных процессов всё равно не обойти. В среднем, я бы сказал, полнометражная анимация дороже игрового кино. Не намного, но дороже.

А что с кадрами в этом бизнесе?

— Их пытаются готовить, но почему–то в основном режиссёров. Видимо, эту профессию легче подтащить под высшее образование. А мультипликатор — специальность более прикладная, и обучиться ей можно гораздо быстрее — за 3–5 месяцев. Поэтому вузам трудно подтянуть её под высшее образование. Так что студии решают эту кадровую проблему сами. Они вынуждены давать объявления, обучать людей. Естественно, есть конкурс — рисовать надо уметь.

Мультипликатор хорошо зарабатывает?

— Очень по–разному. Работа сдельная, и доход зависит от скорости и таланта. Кто–то тысяч сорок с грехом пополам зарабатывает, а кто–то больше ста.

Что сейчас происходит в вашем производстве: рост или стагнация?

— Я бы употребил слово "стабильность". Пока всё работает. Кардинальных изменений не произошло.

И тем не менее как вся эта ситуация может отразиться на мультипликации и художественной культуре в целом?

— Любая изоляция — это деградация. Конечно, какой–то контент поступать будет. В первую очередь из сферы коммерческого искусства — на торрентах хоть и с опозданием, но будут появляться "экранки". А вот с фестивальным, особенно с короткометражным авторским кино ситуация будет хуже. Его не показывают в широком прокате, поэтому его сложнее украсть. Но именно в таком кино часто и происходят открытия. Оказавшись отрезанными от этого потока, мы начнём вариться в собственном соку и свежие идеи у нас будут появляться всё реже.

Ваше отношение к пиратству не изменилось за последнее время?

— Я задумался. Подвох понятен. Пиратство — наше спасение. Но по сути это чудовищно!

Заключительный вопрос. Две ваши последние работы носят почти идентичные названия: "Мы не можем жить без космоса" и "Он не может жить без космоса". Причём космос показан там хтонической средой, противопоставленной человеку. То, что Константин Бронзит не может жить без космоса, как–то связано с тем, что он родился в День космонавтики?

— Честный ответ такой: появление этих фильмов никак не связано с днём моего рождения. Это совпадение, случайность. Но формальная связь наблюдается, это странно отрицать. Второй фильм я вообще не планировал, и название такое возникло не сразу. Но когда этот пазл вдруг сложился, я понял, что у меня получается что–то вроде диптиха — в мультипликации такого никто никогда не делал. И тут действительно возникает ощущение, что случайности не случайны. Существуют, видимо, какие–то вселенские нити, за которые нас дёргают. Возможно, мне пришёл некий сигнал из космоса. А такие сигналы важно не пропустить.