В Кремле опровергли подготовку законопроекта о конфискации имущества у покинувших страну россиян, однако дискуссия о допустимости подобного наказания, вероятно, продолжится. Пока спикер Госдумы Вячеслав Володин призывал привлекать к ответственности "уехавших негодяев" посредством УК РФ, сенатор Андрей Клишас возражал, что отъезд из страны — не преступление, а изъятие активов противоречит законодательству.
"ДП" спросил у экспертов, стоит ли гражданам РФ опасаться конфискации имущества и какова вероятность, что предложения политиков станут реальностью в обозримом будущем.
Непреклонная Фемида
Частную собственность россиян защищает 35 статья Конституции. Именно она препятствует созданию правовых моделей, позволяющих незаконно изъять имущество у человека. Гражданин может лишиться его только по обвинительному приговору суда, а сама конфискация выступает только как дополнительное наказание за конкретные преступления или правонарушения. Критерии для изъятия прописаны в ст. 104.1 УК РФ, а принудительная конфискация для государственных нужд допускается лишь при равноценном возмещении.
Доцент кафедры правоведения РАНХиГС в Петербурге, кандидат юридических наук Андрей Иванюженко объясняет, что в теории изменить можно даже статьи глав Конституции, устанавливающие Основы конституционного строя и посвящённые правам и свободам человека и гражданина (главы №№ 1 и 2). Для этого существует принципиальная процедура с необходимым созывом Конституционного Собрания, разрабатывающего изменения и вынесение поправок на референдум, в ходе которого граждане должны решить, нужны предложенные изменения или нет. Но Федеральный конституционный закон о созыве Конституционного собрания в РФ до сих пор не принят, что делает обсуждаемое изменение практически невозможным в ближайшее время.
"Идею (привлекать к ответственности за некие неподобающие действия) понимаю, но вот в чём дело — любой человек на территории РФ, согласно Конституции и ГК защищён от незаконного изъятия имущества. Вдобавок, являясь членом ООН, Россия признаёт основополагающие международные акты о праве гражданина как покинуть территорию своего государства, так и возвратиться. И его нельзя за совершённое преступление лишить гражданства, его нельзя не пустить обратно в страну, или лишить находящегося в России имущества только потому, что он живёт за границей за его счёт. Как гражданин он по-прежнему находится под защитой своего государства. Да, он может быть неблагодарным, правонарушителем, преступником. Но ставить вопрос о конфискации имущества можно только при наличии законного приговора, вступившего в законную силу, и учитывая, что у человека всегда есть право на защиту и обжалование. И мне, как обывателю, до конца непонятно, какое преступление совершают люди, оскорбляющие порядок госуправления при использовании своего личного имущества", — признаётся юрист.
Граждане второго сорта
Большинство опрошенных "ДП" экспертов согласились, что инициатива об изъятии имущества была озвучена в том числе с целью показать перспективы условным "предателям", допускающим критику в адрес федерального центра. В той же тональности звучали предложения заморозить активы недружественных бизнесменов. "Для государства ключевую роль играет политическая целесообразность. Законодательную базу, если захотят, подведут к этому очень быстро. Вопрос в том, что большинство эмигрантов — обычные люди, которые сбежали от мобилизации. И пострадают в первую очередь именно они, а не миллиардеры и олигархи. Конечно, риск потерять имущество может удержать в стране тех, кто только размышляет о переезде. Чтобы неповадно было даже думать об этом", — уверен политический психолог Александр Конфисахор.
Директор Института современного государственного развития Дмитрий Солонников не согласен, что возможные изменения в законодательстве ударят по всем эмигрантам, представителям крупного бизнеса и элиты. Речь прежде всего идёт о мерах воздействия на граждан, которые независимо от их статуса ведут финансовую, информационную или организационную деятельность против РФ. "Это нормальная ситуация, когда страна находится в ситуации проведения СВО и собирается победить. Следовательно, к тем, кто воюет против нашей страны, должно применяться соответствующее законодательство. Судить будут не за количество нулей на банковском счету, вопрос именно в наказании за определённые действия: написал посты против России — попал под статью, перевёл деньги ВСУ, чтобы они убивали российских граждан — попал под статью. Если задуматься — это (конфискация) очень мягкая мера", — говорит эксперт.
Основная проблема заключается в том, что инициативы об изъятии имущества, повышении налогов или ограничениях на работу в российских компаниях не могут применяться к гражданам выборочно, без соответствующего юридического обоснования. Формальная часть этой работы означает создание запретов, для тех, кто уехал, и систему поощрений для тех, кто остался. Можно поступить по-другому — предоставить преференции эмигрантам и надеться на их возвращение. Однако такой подход вызывает не меньше вопросов: почему бы, в таком случае, не утвердить льготы для тех, кто остался?
А судьи кто?
Часть опрошенных "ДП" юристов допустила, что гипотетически неугодных могли бы лишать имущества по статьям о дискредитации ВС РФ, однако нельзя наказывать (зачастую популярных) эмигрантов за возмутительные заявления, освободив при этом от ответственности граждан, которые делают то же самое в России.
"Мы не можем нарушать основополагающие нормы Конституции, потому что в этом случае создаём для себя прецедент неправового законодательства. Если человек решит, что какой-то закон неправосудный, дело может дойти до Конституционного суда. Как там отнесутся к подобным новациям?", — рассуждает Андрей Иванюженко. — Тем более, международный конфликт, участником которого является Россия, рано или поздно закончится, а принятые в нынешних условиях поправки в будущем могут признать неправосудными. Другое дело — если государство, выступая агентом общества, требует от гражданина компенсировать вред, нанесённый его заявлением или действием. Но тогда возникает вопрос — будет ли конфискация наказанием, соразмерным содеянному? И как в принципе определить размер материального ущерба, если действием, по сути оскорбляющем законный порядок государственного управления в современных условиях, оскорблены миллионы людей? Мне представляется, что такие модели на сегодняшний день очень спорны. Хотя бы по той причине, что для применения конфискации имущество должно быть предметом или орудием преступления. Может, законодателю стоит рассмотреть вопрос о компенсации государству (как представителю воли всего многонационального народа) морального вреда, нанесённого обществу, распределяя данные средства таким образом, чтобы люди видели защиту от действий неблагодарных обществу лиц?"
Открытыми остаются и другие вопросы: каким образом и кому передавать конфискованное имущество; какое имущество не смогут забрать; как быть с претендентами на имущество вроде близких родственников эмигранта; где пройдёт грань между "уехал" и "предал Родину" и кто даст гарантии, что списки "диссидентов" не будут расти вместе с количеством требований, которым соответствуют законопослушные граждане. "Я бы устанавливал институциональные границы и нормы, которые изначально определяют положение человека, принимающего решение уехать. Он должен понимать: какие возможности он теряет или какие становятся для него недоступными", — допускает заведующий кафедрой экономики СЗИУ РАНХиГС, доктор экономических наук Олег Мисько.
В своих интересах
Опрошенные "ДП" не согласились с гипотезой, что, воплотившись в жизнь, идея о конфискации имущества превратится в масштабную экспроприацию, за которой последует перевод ключевых предприятий в госсобственность, а оставшийся в стране бизнес окажется под жёстким контролем. По мнению экономиста Олега Мисько, на сегодняшний день у такого прогноза на будущее недостаточно предпосылок, но некоторая перестройка всё-таки происходит.
"Администрирования действительно становится больше, но не думаю, что государство получит какую-то экономическую выгоду от конфискации имущества. Правильнее сказать, что сейчас наша экономика становится мобилизационной, ей требуется неукоснительно решать поставленные перед ней важные задачи без использования рыночных инструментов. Но саму по себе рыночную экономику никто трогать не будет. Интерес представляют только те её сектора, которые присоединяются к госказазу или мобилизационнным проектам вроде импортозамещения", — полагает экономист.
Тем временем политолог Константин Калачёв видит за инициативами об изъятии имущества сугубо карьерные стремления отдельных политиков, ожидающих вознаграждения за турбопатриотизм: "Речь идёт о частных инициативах депутатов, которые не получали поручений на этот счёт. Думаю, что эта лояльность связана прежде всего с желанием укрепить собственные аппаратные позиции, понравиться вышестоящему руководству, угадать, о чём думает и чего хочет президент. Сигнал — это скорее заявления Клишаса, что подобные предложения являются антиконституционными. Всё остальное — попытка самопиара. Нужно уважать разные точки зрения и частную собственность, а не ломать вопреки здравому смыслу то, что работает".
