Ирина Пиотровская: "Муж видит сны на арабском"

Ирина Пиотровская -- жена директора Эрмитажа, одного из самых известных российских менеджеров, -- работает директором проектов в Модном доме Татьяны Парфеновой. Мы беседовали с ней в пятницу, в конце дня, в производственной части, далеко от минималистских витрин Модного дома. Пока разговаривали, Михаил Борисович дважды позвонил супруге -- на выходные планировалась дача. -- Ирина Леонидовна, трудно ли быть женой символа Петербурга, чье имя неразрывно связано и с городом, и с одним из лучших музеев мира? -- Трудно. Очень трудно. Этот человек рос в особой среде, с детства вращался в определенном кругу людей, определенного ума и положения. Он только став чуть больше стола уже помогал своему отцу -- работал в архелогической экспедиции в Армении (Борис Пиотровский -- директор Эрмитажа в 1964-1990 годах. -- Ред.). Когда ему было лет 18 и он учился на восточном факультете, то уже переводил для очень высоких правительственных делегаций. Вообще трудно соизмерять себя рядом с ним.

-- Как Михаил Борисович борется со своим культом личности? -- Совершенно не борется: культа никакого нет. Может быть потому, что он довольно закрытый человек. И его умение держать себя -- не нарочитое "ах, извините", "разрешите пройти"... Он тактичен одинаково со всеми. Звезды -- по телевидению одни, дома другие, третьи, десятые. Пиотровский везде одинаковый.

-- И все-таки, в России культа личности трудно избежать тем, кто попадает во власть, или тем, чье слово для власти значит очень много. -- Думаю, очень многое зависит от окружения, в котором человек работает. Вот, например, Путину этот самый культ, скорее, создают. Я с Путиным работала 6 лет. Мы вместе начинали, когда он набирал команду в Комитет по внешним связям. Самые тяжелые годы, когда в городе оставалось хлеба на 5 дней... Мы так крутились, безумно. Я международник, окончила в Москве финансово-экономический, валютно-финансовые отношения, специфика -- арабские страны. Здесь, в Петербурге, не было специалистов по рыночным отношениям. Путин сам набирал людей -- была сильная, хорошая команда. Человека создает его окружение.

-- Привлекает ли Вас супруг для принятия деловых решений? -- Дома все на равных. Я помогаю ему по мере возможности. Что касается работы, никогда не вмешиваюсь в его дела. Это не тот бизнес, когда муж, например директор ресторана, советуется, как можно что-то там в бизнесе изменить. Эрмитаж -- слишком огромная машина.

-- Ваш сын Борис работает сейчас над сайтом Эрмитажа? -- Он учится в Финэке, на четвертом курсе, на факультете менеджмента. Когда Боря маленький был, Борис Борисович привез ему компьютерную приставку к телевизору. Тогда еще ни у кого таких не было. И когда ему было 10 лет, он уже прекрасно владел компьютером. Когда он учился в последних классах школы, появился компьютерный отдел в Эрмитаже. Когда сыну было 13, у него уже был самый лучший сайт. Он и сейчас ведет проекты в Эрмитаже. Но его так и не увлекла дизайнерская стезя.

-- Вы, как экономист, повлияли на сына? -- Мы хотели, чтобы он пошел на восточный факультет, как и дочка, которая закончила арабское отделение, но сейчас работает в Дрезднер Банке в Москве, возглавляет департамент валютных операций. Получается, что я, как финансист, повлияла на нее, плюс несколько языков, которые она знает благодаря восточному факультету. Она работоспособная девочка. Замужем.

-- Вы не хотели послать Бориса учиться за границу? -- Сын в будущем году заканчивает университет, учит два языка -- английский и французский. Но чтобы за границей учиться? Машенька уехала из дома, а мне второго ребенка отпускать не хочется. Вдруг он там останется. Его и сейчас в поездки нужно выталкивать. Говорим ему: Боря, тебе нужен язык, тебе нужно видеть, как люди работают.

-- А Вы, как москвичка, сразу себя хорошо ощутили в Петербурге? Ведь Вы попали в семью с сильными петербургскими традициями. Как Вам здесь? -- До сих пор не могу привыкнуть к городу. В семье было, конечно, все великолепно. Ну как может быть не великолепно, когда рядом с тобой Борис Борисович! Борис Борисович Пиотровский был человек удивительный. Миша внешне больше похож на маму, а внутренне -- на отца. Но более динамичный. Сейчас я к Петербургу привыкла. Но когда я приезжаю в Москву... Мне бы хотелось жить в Москве. Москва быстрее все впитывает. В Петербурге -- благородство, деликатность, спокойствие. А мне не хватает динамики. И я не могу терпеть, когда сами петербуржцы говорят "Питер". Это так пошло.

-- Что запомнилось из петербургских традиций семьи Пиотровских? -- Когда Боренька был маленький, мама Михаила Борисовича заставляла нас гулять с детьми. Гулять мне страшно не хотелось. Мы приходили в Эрмитаж и гуляли по залам. Я сажала сына на бедро, и так мы ходили, смотрели часами. Я не говорила Боре: смотри, какая картина, автор такой-то, запомни. Нет. Я стала наблюдать за Борей -- и однажды обнаружила, что он смотрит на пол. Мы переходим из зала в зал, рисунок пола меняется -- два часа Боря смотрит пол. Следующий раз он "ведет" потолок. У него были свои пристрастия. Есть одна картина, он ее называл "Капочка", в испанском зале, забыла автора. Он подходил к ней, как к живой, и даже с ней разговаривал. Потом возвращались домой, а он говорил: "ой, мама, Капочка пришла".

-- Столичные СМИ называют Михаила Пиотровского лучшим менеджером России. Что вы об этом думаете? -- Ему бы фирму возглавить... Я узнаю о его делах в основном через телевидение. Или, например, сегодня прочитала в "Деловом Петербурге" о том, что он подписал какое-то соглашение. Сегодня утром в 8.15 смотрела его прямой эфир и узнала таким образом, что происходит в Эрмитаже. Думаю иногда: надо же, как здорово придумано! Дома это не обсуждается: если человек каждый день приходит в 11 или 12 часов ночи, ему нужен отдых. А тут я еще буду приставать: что у тебя интересного, скажи...

-- Дом -- это крепость семьи? -- Абсолютно. И никаких лишних людей, чаев, звонков. Стараюсь его как-то оградить. Ему надо отдохнуть от людей.

-- Михаил Борисович соответствует образу восточного человека? -- Нет, хотя, может быть, он -- носитель восточного темперамента. Я его темперамент заметила в Ираке, где мы познакомились. Когда мы вышли из самолета в Багдаде, оказалось, что делегацию никто не встречает. Михаил Борисович один знал об этом заранее -- но в самолете мирно спал. Потом нас привезли в посольство, поселили, разберемся, мол. Нам выдали какие-то копейки, и мы решили их целиком потратить на музеи. Михаил Борисович моментально нас взял в оборот и повел -- это было так захватывающе!

-- Как Ваша семья отдыхает? -- Каждый год мечтаем 3 недели побыть за городом у себя в Комарово. Но никогда не получается. Такая вот мечта. Побыть вместе, выспаться, отдохнуть.

-- Как Вы попали к Татьяне Парфеновой? -- Это случайно произошло. С Татьяной были знакомы и раньше, когда я еще работала в Смольном. После тех огромных, мощных проблем, над которыми приходилось работать в Комитете по внешним связям, это совсем другой мир. Я работаю директором проектов. Выезды на показы прет-а-порте должны иметь экономическую отдачу, не только хорошие отклики в газетах.

-- Чья идея продавать вышитые шарфики Татьяны Парфеновой в Эрмитаже? -- Не моя. Это было решено без меня. Смотрю по телевизору: стоит мой муж с Татьяной Парфеновой -- и оба довольные. Она достойный дизайнер, достойна того, чтобы ее изделия продавались в Эрмитаже. Иностранцы ее вещи покупают охотно. Таня очень чувствует моду, чувствует ее примерно на год вперед.

-- Кто одевает Михаила Борисовича? -- В основном я, конечно, что-то советую. И здесь, и в поездках. Но это бывает с криками, скандалами, он не хочет идти -- страшное дело затащить его в магазин, заставить что-то примерить. Шарфы? Как-то они сами прижились. Он их покупает, я покупаю. У меня было даже такое впечатление, что это как-то связано с арабским миром. Он говорит, что видит сны на арабском языке. Арабы, бедуины закрывают лицо шарфами. Когда-то он был начальником международной экспедиции в Йемене. И потом на фото я увидела на нем шарф в первый раз. Может быть, это что-то неосознанное, ни в коем случае не заимствованное, например, из итальянской или французской моды. Он даже на даче сидит в рубашке и шарфе на шее. Он говорит, ему так комфортно.

-- А Вы где одеваетесь? -- Мне страшно нравятся вещи Тани Парфеновой, особенно деловой костюм. Я практически не ношу юбки -- только брюки. Там, где я прежде работала, была нужна белая рубашка и пиджак. Я привыкла к нему. А Таня делает еще и элегантные костюмы. Мне очень нравится.

-- При вашей общей семейной занятости кто занимается домом? Пользуетесь ли услугами дизайнеров по интерьеру для оформления дома, дачи? -- Не представляю, чтобы Михаил Борисович привел дизайнера и тот сказал: здесь повесьте это, а там поставьте то. Может быть, и есть такой дизайнер, но я не могу его представить у нас в доме. Когда-то с удовольствием ездили на Наличную в антикварный магазин, покупали какие-то вещи. Вот так потихоньку сложился дом.

-- Часто ли Вы или Михаил Борисович покупаете книги? -- Под моим нажимом он покупает их теперь меньше. Но каждая выставка сопровождается альбомом. Остальные -- это научные издания. Есть вещи, ему нужные -- это его жизнь и работа. Вообще у нас книг очень много -- их просто негде держать. В комнатах книг нет. Там, где отдыхают люди, их нет -- иначе можно с ума сойти.

-- За что любят Пиотровского? -- Он человек удивительного благородства, порядочности. И это нельзя не оценить. В Эрмитаже все, что он делает, -- это для людей: чтобы люди ходили в Эрмитаж. Ну, отменим скидки для детей, выиграем копейки. Если дети не будут зимой бегать по улицам, а придут в Эрмитаж и просто будут сидеть -- это уже хорошо. Им тепло и хорошо. Сегодня они смеются, завтра задумались -- это же очень важно.