Тeлевидение перестало быть для россиян основным источником информации. Виноваты в этом не только жесткая самоцензура и пристрастный отбор новостей, но и архаичный язык, при помощи которого телевизор общается с аудиторией: "Живите спокойно, граждане, собирайте урожай! Мы вам поможем. Создадим для вашей монотонной повседневности такой же монотонный словесно-образный фон". Вот это и есть суть массового телевидения.
Давно замечено свойство телеящика превращать все в сериал - нечто, состоящее из частей, соединенных общими героями и сквозным или, напротив, дискретным сюжетом. Крымск, Олимпиада, приключения Джулиана Ассанжа, АТЭС, "Невиновность мусульман"… Новости - это тоже сериал про Путина и Медведева, немножко про Обаму, Меркель и Каддафи, всех этих двоюродных братьев троюродной бабушки главной героини, которую похитили в детстве, отняли ядерное оружие и не выделили кредитный транш МВФ. Очевидно, жанр сериала отражает архетипический для человека способ восприятия действительности - жизнь как затянутый роман с продолжением. Но качество этого сериала больше не устраивает аудиторию.
Новости появляются в "Фейсбуке" раньше, чем где бы то ни было. Уже никто не ждет, затаив дыхание, субботних или воскресных аналитических программ: что же скажет Познер или другая икона аналитики. Все возможные комментарии уже изложены в самых оперативных интернет-СМИ, прозвучали на радио, обошли блоги и социальные сети, породив пару-тройку холиваров. И если в "Фейсбуке" можно подписаться на обновления произвольной пары оппонентов, то телевещание - это монолит, в котором трудно представить Надежду Толоконникову и, к примеру, Всеволода Чаплина дискутирующими о постановлениях Трулльского собора.
Телевизионная речь сохраняет стиль монолита еще с советских времен, когда она была застегнута на все пуговицы: несла в массы языковые нормы, читала с листочка законченные аккуратные фразы и умела склонять числительные. Последние 30 лет телевидение раскрепостили прямые эфиры, вторжения живой непрофессиональной речи, новые жанры, декорации и костюмы. В какой-то момент даже обнаружилось, что если в эфире можно высказывать свою политическую позицию, то можно и числительные не склонять - свобода слова.
В СМИ с начала 1990-х годов врывается стихия разговорности. Ведущие новостей обращаются к корреспондентам в прямом эфире не просто по имени, но с помощью уменьшительно-ласкательной формы. Позволяют себе осторожную иронию, небольшие импровизационные диалоги в эфире - это ноу-хау телеканала "НТВ". Включают в вещание, как "Вести 24", любительские видеоролики, на которых заснят, например, град величиной с голубиное яйцо с весьма сдержанными комментариями автора. Но все это остается выхолощенным и неживым. И обязательный маленький человек в каждом репортаже на социальную тематику - не более чем шаблонный сюжетный прием.
Сколько ни пытайся придать телепередаче вид непосредственной живой коммуникации, граница дозволенного наступает раньше, чем изменения становятся заметны для зрителя. Диктатура формата, жесткие временные рамки новостей, жесткий хронометраж всей сетки вещания, ориентация на самую массовую массу - все это сказывается на словесной форме. Телевидение выглядит взрослым, который показывает "козу" вполне уже разумному и взрослому ребенку.
Интернет-каналы - к примеру, сурковская пропаганда Russia.ru или рукопожатный "Дождь" - куда более свободны. У них небольшая аудитория, и они не упрощают и не усредняют, обходясь без "козы". Вещание в Интернете не обязано учитывать, что в сутках 24 часа, они могут позволить себе затянутые сюжеты с говорящими головами, ведущих с дефектами артикуляции и операторов с креативным видением картинки, доморощенность жанра и нескрываемую предвзятость. Где еще услышишь, как Ксения Собчак примерно час пытается заставить Ивана Урганта признаться в существовании политической цензуры на телевидении? Или как Вассерман комментирует политическую ситуацию?
Интернет как среда стихийного спонтанного общения оставляет этот же отпечаток и на интернет-СМИ, которые не скрывают своей позиции, выражают ее подчеркнуто эмоционально, субъективно и оттого кажутся более откровенными. Эфирное телевидение предвзятость скрывает, а следовательно, выглядит манипулирующим. Усталость от шаблонно-взвешенного вещания в режиме монолога - а непосредственный диалог с телевизором может вести только Сергей Юрьевич Беляков из Таганрога - отталкивает ту часть аудитории, которой нужна интерактивность и более убедительная имитация личного общения. Не телеклоунада с участием Светы из Иваново, не съемки скрытой камерой, а возможность слышать кого-то, кто говорит с этой аудиторией на ее языке. Иными словами, продолжается своеобразное смещение акцентов, начавшееся с печатных СМИ, от профессиональной журналистики к гражданскому активизму: блогеры вышли за пределы блогосферы, а вместе с ними вышло и дилетантство, которое в какой-то момент стало восприниматься как искренность и близость к аудитории.
Не так давно Дмитрий Медведев, поклонник гаджетов, "Твиттера" и видеоблогов, объяснил членам партии "Единая Россия", что виртуальное пространство искажает повестку. Мол, почитаешь "Фейсбук" - и кажется, что все говорят и думают только о чем-то одном, а на самом-то деле жизнь жестче. То есть, простите, богаче. Самая реальная реальность, как мы понимаем, в "Твиттере" самого Медведева: "Активно идет строительство и реконструкция дорог Московского транспортного узла" (это последняя запись от 19 сентября).
Чтобы понять, насколько разные реальности презентуют ТВ и интернет-пространство, достаточно не пожалеть одного дня, поставив рядом монитор компьютера и телеприемник.
Преимущество искаженной повестки по сравнению с унифицированной понятно: человек сам себе выбирает контекст, сам фильтрует свой информационный поток, иными словами, участвует в нем, а не пассивно потребляет. Кроме того, вступая в диалог с информационным полем, человек обращается к нему на своем языке и ответ получает на нем же. С кем-то поговорит Павловский, а с кем-то - Рогозин. Воздастся каждому если и не по делам, то уж точно по риторике его.
Мозаичность и скорость восприятия информации современным человеком, выросшим с парочкой гаджетов в каждой руке, оставляют массовому эфирному телевидению мало шансов. Оно заметно сдает позиции в области аналитики, переключаясь на более консервативную часть общества, у которой другие приоритеты. Новая аудитория хочет большей подвижности и большей экспрессии от информационной среды, в которой ни один источник не может быть безальтернативным.
