Генеральный директор группы компаний PROMT Светлана Соколова рассказала "ДП", как производитель систем электронного перевода переживает международные конфликты России, ждет роста цены на нефть и разрабатывает искусственный интеллект.
Тренд на импортозамещение и борьбу с вражеской Европой и Америкой приводит в ужас производителей программного обеспечения (ПО), которые не представляют развитие своего бизнеса без участия в глобальных мировых процессах. О том, почему ПО не может развиваться в рамках российского рынка, "ДП" рассказала Светлана Соколова, генеральный директор крупнейшего российского производителя систем электронного перевода, группы компаний PROMT.
Центр разработок PROMT исторически, на протяжении 25 лет, расположен в Петербурге. Компания была основана в 90-е годы сотрудниками лаборатории инженерной лингвистики при Ленинградском педагогическом институте им. Герцена, в числе которых была и Светлана Соколова. Акции компании были разделены среди ее сотрудников. В 2008 году контрольный пакет приобрел фонд Earlier Stage Alternative Fund подконтрольный Renova Capital Виктора Вексельберга. Для этого фонд выкупил акции у нескольких сотрудников, при этом Светлана Соколова сохранила свою долю. Сумму сделки стороны не называли. Средний размер их инвестиций в подобные проекты тогда составлял $50 млн. После этой сделки PROMT закрепил позиции российского лидера на рынке электронного перевода и начал активную экспансию за рубежом.
Сегодня группа работает с 17 языками и 64 языковыми парами (перевод с одного языка на другой). У компании более 15 тыс. крупных клиентов, а также собственный сервис перевода Translate.Ru и линейка мобильных приложений. Информацию о своем годовом обороте и собственниках в компании не разглашают. На рынке считается, что мажоритарием PROMT по-прежнему является Виктор Вексельберг. Оборот ООО "Промт", зарегистрированного в Петербурге, невелик — менее 100 млн рублей в год, но это лишь часть оборота группы. Головная компания зарегистрирована на Кипре, и ее финансовая отчетность скрыта. Игроки рынка оценивают оборот группы в 400 млн рублей, но прогнозируют его падение в условиях экономического кризиса.
Про кризис и конкурентов
Читайте также:
PROMT покоряет Испанию
— Как ваш бизнес чувствует себя в нынешней ситуации, когда США — наш злейший враг, с Европой действуют санкции, а в России повсеместный тренд на импортозамещение?
— Группа компаний PROMT функционирует по всему миру: в Германии, США, Японии, Франции и т. д. — и это вражеское окружение мы не ощутили. Но то, что происходит с российской экономикой, конечно, отражается на деятельности компании, которая половину своих денег зарабатывает в России.
Около 10% больших контрактов, которые прорабатывались по несколько лет, сейчас заморожены, потому что предприниматели не понимают, что будет с их бизнесом и стоит ли теперь в него вкладываться. "В ожидании повышения цены на нефть" — наша общая государственная молитва. Впрочем, у больших компаний возникают сложности не только потому, что цена на нефть упала. Они больше не могут брать кредиты, нормально развиваться, поставлять свои товары.
Иногда я думаю, что то, что происходит, — это страшный сон, и хочется проснуться и узнать, что никаких контрсанкций нет. Я считаю, что они непродуктивны для экономики страны. Я живу в этой стране, мне важно ее благополучие, но это не значит, что я должна поддерживать непродуктивные решения, которые отражаются на моем бюджете и бюджете моей компании.
— Импортозамещение в программном обеспечении вообще возможно?
— Сколько бы компании ни отгораживались от внешнего мира, нормальное развитие технологий невозможно без интеграции в мировое пространство. Идею с импортозамещением в области программного обеспечения я считаю очень вредной. Она актуальна в случае охраны государственной тайны, но не может относиться в целом к отрасли.
Программное обеспечение становится зрелым, только когда внедряется по всему миру. Так, для PROMT развитие нерусских пар (система перевода с одного иностранного языка на другой без использования русского языка. — Ред.) было очень важным шагом. Мы сделали его накануне первого большого экономического кризиса в 1998 году. Мы поняли, что не сможем развиваться, если останемся локальной компанией только с русским языком, и подписали соглашение о производстве и продаже своих систем на территории Германии, Франции и вообще в Европе. Если бы не тот приток валюты, не знаю, как бы мы пережили кризис. Многие производители софта тогда разорились. Русский рынок прекрасен, но его недостаточно.
К тому же тогда предпринимателям казалось, что началась новая эра, новая жизнь. Сейчас уже так не кажется, и это очень обидно.
— Какие основные риски прогнозируете на ближайший год? Как будете бороться с нынешним кризисом?
— Мы работаем в очень конкурентной среде в плане набора сотрудников. В Петербурге и в России вообще многие компании занимаются так называемым офшорным программированием (российские программисты разрабатывают программное обеспечение напрямую для иностранных заказчиков. — Ред.). И, конечно, в этом случае заказчик заключает контракт в иностранной валюте. В ситуации, когда курс рубля так падает, нам очень сложно обеспечивать сотрудникам зарплаты, пропорциональные долларовым. Да, у нас есть крупные доходы в иностранной валюте. Но значительную часть прибыли от продажи софта, рекламы и мобильных приложений мы все равно получаем в России, в рублях. И мы не можем поднимать стоимость своих решений с той же скоростью, с какой движется доллар. Здесь дело даже не в том, что мы боимся проиграть конкурентам, а в том, что у заказчиков есть заранее сформированные бюджеты. В них выделены определенные суммы на софт, так что мы не можем сказать: "Дайте нам в 3 раза больше", — это так не работает.
Тем не менее специальные антикризисные меры мы в этом году пока не прорабатывали, поскольку ситуация выглядит не настолько удручающей. Прошлый год был непростым, но мы надеемся, что этот не будет труднее. Мы никого не увольняли, даже принимаем новых людей. Но если падение будет продолжаться с той же скоростью… Я даже не знаю. Долгосрочные планы сейчас строить невозможно.
— Кого вы считаете своими основными конкурентами сегодня?
— Ментально наш конкурент — Google, но не в части корпоративных решений. Здесь у нас конкурентов в России нет. Они были, но все куда-то подевались и последние лет восемь не появляются. Компании, которые обеспокоены вопросами безопасности, также не будут пользоваться облачными сервисами для перевода, потому что речь идет о конфиденциальном контенте, который возникает в деловой переписке и внутренней документации компании. А вообще Google даже в каком-то смысле помогает нам. Благодаря его популярному переводчику люди быстрее приняли тот факт, что машина может переводить. В начале 2000-х многие воспринимали машинный перевод в штыки, а теперь профессиональные переводчики уже используют его как инструмент в работе, например, Лаборатория Касперского.
Портрет пользователя переводчика
Возраст
32% — 25-34
25% — 18-24
22,5% — 35-44
Пол
Мужчины: 60%
Женщины: 40%
Самые популярные языковые пары
С английского на русский (55,6%)
С русского на английский (21, 72)
С немецкого на русский (9,3%)
С русского на немецкий (4, 11%)
С испанского на русский (2, 22%)
Про кухню и искусственный интеллект
— Как вы ищете лингвистов для создания перевода по новым языковым парам?
— Это, наверное, звучит удивительно, но для разработки на основе статистических методов, которые используются для многих новых языков вроде турецкого, китайского, арабского, лингвисты практически не нужны. Это математическая задача. Она решается в основном алгоритмически. Лингвистов достаточно привлечь на каком-то промежуточном этапе.
Но для работы с переводчиками с английского на большинство привычных европейских языков лингвисты очень нужны, так как там используются другие технологии. Пары английскому самые популярные: если посмотреть на статистику нашего сайта translate.ru, то на 80% он используется для англо-русского и русско-английского перевода, еще на 10% — для немецко-русского и русско-немецкого и на 10% — по всем остальным языкам.
— Что обычно переводят?
— Лидером перевода являются занятия из учебников по английскому языку — около 20% запросов приходится именно на них. Вторая по популярности тема — это онлайн-покупки, причем с английского на русский переводят в 2 раза больше, чем в обратную сторону: это претензии к магазинам, диспуты, названия и описание товаров и пр. На третьем месте стоит личная переписка, тут ситуация другая: больше запросов на перевод с русского на английский, около 31%, и только 10% собеседников хотят узнать, что же им ответили.
К тому же онлайн переводы — сезонные. Когда идет "Евровидение", переводят тексты песен со всех языков, перед праздниками — поздравления, в случае громких мировых событий — новости первоисточников и т. д. Сейчас на сервисе пользователь может сам выбирать тематику перевода, а скоро мы будем внедрять технологию автоматического выбора тематик.
— Говорят, PROMT участвует в разработке искусственного интеллекта?
— По большому счету мы занимаемся этим 30 лет. Искусственный интеллект — это то, что компьютер делает вместо человека. Словарь — это не искусственный интеллект, потому что вы получаете справку и думаете сами, а вот машинный перевод — это искусственный интеллект. Кстати, если продолжить эту мысль, можно задаться вопросом: как часто вас правильно понимают? И чем искусственный интеллект отличается от неискусственного? Но это мы оставим за скобками.
В нашем случае, кроме машинного перевода, у лингвистических технологий PROMT есть и другое применение: поиск сущностей, выделение имен, названий, компаний, географических наименований. Это одна из серьезнейших задач, которая встраивается во все системы анализа документации и анализа интернет-потоков. Мы уже 2 года работаем в этом направлении. Конкретных заказчиков пока нет, но есть альфа-версия. Мы ведем переговоры по меньшей мере с 10 компаниями.
Самые популярные слова для перевода (по данным PROMT за 2014 и 2015 годы)
(количество запросов на 1 млн запросов одного слова)
"Привет" — 4,4 тыс. раз
"Мама", "Россия", "красивый" — 1 тыс. раз
"Язык", "дом", "человек", "квартира", "русский", "здравствовать", "быть", "хотеть", "мочь" — 900 раз
"Любимый" — 700 раз
"Четверг" — 600 раз
"Добрый" — 500 раз
"Вторник" — 400 раз
В топ-50 самых популярных запросов в 2015 году вошли "семья", "футбол", "Санкт-Петербург", "болеть", "понимать", "отсутствовать".
Из топ-50 самых популярных запросов в 2015 году ушли: ненормативная лексика, а также "делиться", "жить", "учить".
Про деньги
— Расскажите о структуре вашей компании. ООО "Промт" с небольшим оборотом менее 100 млн рублей — это и есть головная структура?
— В ГК PROMT входит пять компаний в России и за рубежом. ООО "Промт" занимается в основном разработкой программ, поэтому оборот у него небольшой, достаточный для поддержки разработчиков. Продажами занимаются другие структуры. Общий оборот мы не раскрываем, поскольку не являемся открытой компанией. Наша головная компания — кипрская, материнская для всех компаний группы.
— Кто является бенефициаром кипрской компании?
— Структуру собственности я тоже не уполномочена раскрывать. Могу только сказать, что в 2008-м к нам, основателям PROMT, пришли российские инвесторы, которые с тех пор владеют значительной частью акций компании. Работники тоже имеют доли.
— Эти работники — основатели PROMT, открывшие бизнес в 1991 году?
— Фактически основателем была я, но понятие "основатель" в 1990-е было достаточно абстрактным. Закон об акционерных обществах появился лишь через год, и я посчитала правильным распределить доли среди сотрудников. Затем происходили различные движения внутри компании. Наконец, в 2008 году инвесторы выкупили часть долей у некоторых акционеров. Я осталась в компании, а также остался Александр Серебряков, тоже стоявший у истоков создания PROMT. Сейчас он руководит отделом корпоративных решений.
— Какие новые продукты, кроме внедрения искусственного интеллекта в программы заказчиков, планируете на этот год?
— К концу 2016 года мы выпустим PROMT 12. Не скажу, что это будет какая-то революция, но обновлять функциональность продукта всегда нужно. Также мобильное приложение — наше приоритетное направление. Наши приложение загрузили уже 7 млн пользователей. Будем обновлять его интерфейс, добавлять новые возможности, и новые языки обязательно появятся — турецкий, например.
