Игорь Сечин вчера заявил, что пакет из 19,5% акций "Роснефти" нужно продавать, когда цена на нефть будет $100 за баррель. Слова топ–менеджера можно однозначно трактовать как нежелание продавать компанию вообще, пишет редактор "ДП" Александр Пирожков.
Вернуться бы на пару лет назад, чтобы до кризиса продать свои активы подороже. Подобные мысли хоть раз посещали любого бизнесмена. Как выяснилось вчера, они не чужды и топ–менеджерам госкорпораций, и даже чиновникам. Так, президент "Роснефти" Игорь Сечин, выступая на Международной нефтяной неделе в Лондоне, высказал мысль, что пакет из 19,5% акций компании, подлежащий приватизации, лучше продавать, когда цена нефти вновь вернется к $100 за баррель. В текущих реалиях, когда нефть в 3 раза дешевле, это прозвучало как "никогда".
Тем временем на противоположной стороне континента аналогичным заявлением отметился полпред президента РФ в Дальневосточном федеральном округе Юрий Трутнев. Он заявил журналистам в Якутске, что считает компанию "АЛРОСА" недооцененной для приватизации. "Берешь учебник по инвестированию, открываешь первую страницу, и там стоит вопрос: когда надо продавать акции? Когда они на пике. А что у нас сегодня на рынке мировом? Он у нас внизу", — цитирует чиновника Интерфакс.
Юрий Трутнев в прошлом опытный бизнесмен. Наверняка в жизни он совершил не одну сделку и точно знает, что цена обычно — это, как говорили классики, продукт непротивления сторон. Инвесторы–то не хуже приватизаторов штудировали учебники по инвестированию и, конечно, в курсе, что покупать акции на пике цен — верх глупости, делать это надо поближе к дну. А желание чиновника продать акции гораздо дороже, чем они стоят сейчас на рынке, можно однозначно трактовать как нежелание продавать вообще. Еще один очевидный вывод из вчерашних высказываний Сечина и Трутнева заключается в том, что сами они участвовать в приватизации упомянутых компаний не собираются. Между тем люди они небедные и могли бы купить достаточно крупные пакеты. Чем ниже цены, кстати, тем более крупные. Оставим за скобками правовые и этические нормы, которые могли бы помешать им поучаствовать в приватизации. Есть еще и чисто практическое соображение: в России пока права собственников защищены так слабо, что топ–менеджером госкомпании или чиновником быть комфортнее, чем миноритарием.
