Историк Лев Лурье, насмотревшись на то, как анапские казаки встретили Алексея Навального, вспомнил, для каких целей российские власти использовали лихих людей и чем это обычно заканчивалось.
Последнее время власть начала использовать элементы гибридной войны, с блеском продемонстрированной в Новороссии, на собственном населении. Используются не ФСБ или полиция, а искренние патриоты.
Нападение так называемых казаков на Алексея Навального и его товарищей возглавлялось "авторитетным" предпринимателем и по совместительству атаманом Анапского городского казачьего общества Николаем Нестеренко. Даже в толерантном по отношению к беспредельщикам с деньгами и связями Краснодарском крае (вспомним хотя бы Кущевку) против Нестеренко возбуждались уголовные дела, а в местной милиции накопилось 40 заявлений о различных его преступлениях. Граждане жаловались на вымогательство, самоуправство и хулиганство, казнокрадство, умышленный поджог, нанесение побоев, угрозу убийства, самовольный захват земли, невыполнение судебных решений, уничтожение товаров и магазинов.
Впрочем, Нестеренко на свободе и учит Алексея Навального, как родину любить. Неприкосновенность обеспечивает ему высокий патриотизм. Как, захлебываясь от восторга, рассказывают "Аргументы и факты": "Во время крымской весны 108 анапских казаков, не дожидаясь указаний, отправились на помощь к крымчанам. В Анапе создано 24 казачьих класса, в которых учится 550 казачат. Семеро анапских казаков во главе со старшим вахмистром А. Ивановым задержали на мысу Анапском 96 нарушителей границы".
Использование "лихих людей", как выражались в Древней Руси, для расправы с неугодными — давняя российская практика. 3 апреля 1878 года в Москве состоялась демонстрация революционно настроенных студентов. Когда "охотнорядцы", из "верности к государю" колотили студентов железными палками и крючьями, полиция бездействовала. Босяки и уголовники безнаказанно участвовали в еврейских погромах. Черносотенные дружины, убивавшие либералов, вооружались жандармами. Большевики активно натравливали на оппозицию "революционных" моряков. Те вначале убивали своих офицеров. Потом штурмовали Зимний. Закрывали Учредительное собрание ("Караул устал, хочет спать"). Расстреливали из пулеметов оппозиционные демонстрации. А вслед за этим занялись вооруженными грабежами буржуазных квартир, убивали кого ни попадя.
В 1920–е власть натравливала на верующих комсомольцев, любивших помахать кулаками на крестных ходах, сломать рождественскую елку, потаскать священника за бороду. Уголовники использовались НКВД для издевательств над политзаключенными и бытовиками в лагерях ГУЛАГа. В брежневское время неизвестные избивали академика Лихачева, пытались поджечь дверь к нему в квартиру. Убили московского диссидента переводчика Константина Богатырева.
Братский режим Виктора Януковича боролся с майданом с помощью "титушек". Сегодня чеченские правдолюбцы избивают журналистов, убивают Бориса Немцова. Вставшие с колен обливают Касьянова, Улицкую, Навального всякой гадостью и нападают на детей, участвовавших в конкурсе по истории.
Чем обычно подобные экзерсисы заканчивались? Во–первых, действие рождает противодействие. Можно было безнаказанно избивать студентов, убивать адвокатов или громить обывателей. А вот с рабочими дружинами, отрядами самообороны, эсеровскими и большевистскими боевиками часто не могли справиться не только погромщики, но и полиция. Когда в лагеря после войны пошли бывшие военнопленные, "лесные братья" и бандеровцы, уголовников быстро загнали под нары. Судьба титушек сложилась на Украине печально.
Вкусившие счастья беспредела довольно быстро применяют свои навыки на вполне законопослушных и лояльных к власти. Фанаты, охотно избивавшие лимоновцев, в конце концов устроили Манежку и Бирюлево.
Власти приходится в конце концов своих недавних боевиков усмирять. Матросов большевики от греха подальше выслали из Петрограда на фронт. Участь атаманов "русской весны" в Донбассе — взрыв в машине или пуля.
Но от того, что атаман Нестеренко и его товарищи, скорее всего, закончат скамьей подсудимых или получат отпор в рамках необходимой самообороны, Навальному и его товарищам, а также всем потенциальным жертвам провластных уголовников легче не станет.
