Журналист Сергей Князев о книге Льва Лурье про Сергея Довлатова.
Довлатова, как известно, обожают многие, столь же многие (и в том числе литераторы не из последних) относятся к его текстам с нескрываемым скепсисом, но вне зависимости от наших предпочтений это самый читаемый сегодня петербургский автор, а его новеллы и mots стали такой же неотъемлемой частью Петербургского Текста, как и, скажем, произведения Пушкина, Гоголя, Достоевского, Николая Гумилева и — шире — вообще петербургского культурного мифа. По свидетельству Льва Лурье, "по довлатовским местам" сегодня — наипопулярнейший экскурсионный маршрут для петербуржцев и гостей нашего города. И появление исторического путеводителя "Ленинград Довлатова", выпускаемого издательством аккурат к юбилею писателя и соответствующим празднествам, отмечаемым по инициативе того же Льва Лурье, вскладчину на народные деньги, — как нельзя кстати.
Книга, составленная Софьей и Львом Лурье, посвящена ленинградскому периоду жизни (1944–1978) С. Д., когда он, как сказано в аннотации, "учился, женился, писал рассказы, пытался напечататься". Объемом книга невелика, композиционно сделана довольно просто: три главы как три маршрута по тем самым довлатовским местам: "Вокруг улицы Рубинштейна", "Невский проспект" и — совершенно негеографическое название — "Поколение" (квартиры приятелей, редакции, места встреч и, разумеется, пенитенциарные учреждения и ОВИР).
Получилось, как у Довлатова, весело и печально, легко, информативно и вместе с тем деликатно, книга обильно иллюстрирована соответствующими отрывками из довлатовских вещей, фотографиями героя и его персонажей, видами Ленинграда.
Довлатов, как известно, автор для чтения чрезвычайно комфортный, и кажется, что составить такие главы–маршруты, учитывая тотальную автобиографичность его прозы и обилие географических деталей, не фокус, но, по словам Льва Лурье, простота эта весьма обманчива: "Я всего на 5 лет моложе Довлатова, но мы не были знакомы. Между поколением "Сайгона", условно говоря, кривулинским, к которому принадлежал я, и поколением Бродского была пропасть. Мы не пересекались. Поэтому мне нужно было изучать чужое племя, не свое". Вдова писателя прочла рукопись путеводителя полностью, и все ее замечания были учтены, говорит Лурье. "Она исправляла фактические ошибки. Какие–то истории она изложила несколько в другом виде, нежели это представлялось нашим собеседникам". "А не цензура ли это?" — осторожно поинтересовался я, на что Лев Яковлевич сказал, что можно, конечно, это назвать цензурой, но можно и сказать, что вдова Довлатова всяко лучше знает обстоятельства его жизни, чем мы.
Что касается точности изложения обстоятельств жизни Сергея Довлатова — тут я судить не берусь, вдове писателя виднее, разумеется, но неточности, касающиеся не его лично, здесь встречаются. Скажем, написано, что Татьяна Толстая, как Райкин и Юрский, переехала в Москву под давлением тогдашнего хозяина Ленинграда Григория Романова. Вообще–то она перебралась в столицу задолго до начала писательской карьеры ввиду обстоятельств сугубо частного характера, а первый ее рассказ был принят к публикации в ленинградском журнале "Аврора" на излете романовского периода, насколько известно, без особенных проблем. Или сказано, что знаменитую выставку "такелажников" (неофициальных художников, работавших подсобниками в Эрмитаже, — Шемякина и его товарищей) разогнали вскоре после воцарения Брежнева — на самом деле это было еще при Хрущеве. Ну и т. д.
Я бы добавил комментарий про недолгие занятия Довлатовым боксом ("Я был перспективным тяжеловесом"), учитывая, что довлатовская юность — это золотая эпоха ленинградского бокса (Шатков, Попенченко, Стольников, Соболев, Кокошкин, Васин), — и это вполне сюжет, к тому же иллюстрируемый. Это мелочи, конечно, и легко это все при переиздании поправить–дополнить. А переиздания, что бы там нелюбители Довлатова ни писали, понадобятся, вот увидите.
