К сентябрю у России должен появиться новый образ будущего. Разработку документа, судя по сообщениям СМИ, ведет администрация президента, которая тем самым готовит идеологическую платформу для Владимира Путина перед очередными выборами. Не дожидаясь кремлевских документов, «ДП» решил спросить известных политологов, экономистов, историков и философов, какой Россию будущего нам представят и какой она в идеале должна быть.
Дмитрий Солонников, директор Института современного государственного развития:
Сейчас ситуация в России напоминает кое в чем столетней давности, накануне революции, — тогдашнюю. Россия добивается многого во внешней политике. Но внутри страны не все слава богу. Многие регионы находятся в банкротном состоянии. Нет денег на реализацию социальных проектов, о проектах развития я уже и не говорю. И такое впечатление, что руководство страны опять разделено на два блока: успешный внешнеполитический — и проигрывающий все что можно экономический. Если так будет продолжаться, то желание населения в ряде регионов все поменять и переход от идеи стабильности к лозунгу «Все что угодно, только не нынешнее положение» будут возможны. Пока никакой революции не предвидится, но продолжение нынешнего внутриэкономического курса может к этому привести.
Ранее мы голосовали за президента, месседж которого предполагал, как та или иная проблема будет решаться. Пока этого понимания нет. Это действительно проблема, и заключается она в том, что есть предложения различных групп, как эти проблемы решать, но выбор между различными вариантами пока не сделан.
Нужно определиться, что мы строим. Страну, которая является элементом международного сообщества и не вступает в конфронтацию с основными мировыми игроками? Или мы строим страну, которая опирается прежде всего на собственные ресурсы и пытается предложить какую–то альтернативу основным мировым игрокам?
Или мы строим страну, которая опирается в решении проблем на узкий круг людей, которые окружают президента и пользуются его доверием, но которым не всегда доверяют жители нашей страны?
Или это страна равных возможностей, где справедливость предложена всем потенциальным участникам этой игры?
Это достаточно сложный выбор. Я сознательно не оперирую такими клише, как консервативная экономика или либеральная экономика. Здесь даже не в том вопрос, что нужно сделать выбор между условным Кудриным и условным Глазьевым. Нужно понимание образа потребного будущего, как страна будет дальше развиваться. Если бы меня спросили, за какой образ страны я бы проголосовал как частное лицо, то я бы ответил, что сегодня главная задача руководства — в наведении порядка в управлении страной. Сейчас есть реальный запрос у большого числа людей на справедливость, управляемость, наведение порядка с самого верха. Все должны решать задачи, которые на них возложены, а если эти задачи не решаются, нужно за это отвечать.
Максим Кантор, профессор Оксфордского университета:
Сейчас все развивается строго по сценарию, описанному Платоном в «Государстве», и воцарение тиранического режима не должно удивлять: если бы это был не Путин, это бы сделал кто угодно иной.
Чтобы Россия изменилась, она должна перестать быть собой — веками судьба Россия является заложницей российской географии. Россия не страна. Это континент. Такой же огромный, как Африка. Добавим: и столь же бесправный. Никакого будущего у континента Россия нет, до тех пор пока в этой Африке XXI века царит неофеодализм и происходит фальшивая борьба между «патриотами» и «либералами». Мол, патриоты борются за народ, а либералы — против. Это ложная посылка. Происходит этакая «борьба нанайских мальчиков», когда человек борется сам с собой, имитируя двух участников драки. К реальности миф о борьбе патриотов с либералами отношения не имеет. Причем никто из участников не борется всерьез, но за занавесом они делят барыши. Приватизация, по моему мнению, была осуществлена антиконституционным путем — поскольку недра страны, по конституции, есть собственность народа, а не государства; иначе и быть не может в стране, строящей коммунизм (при коммунизме государство, как известно, отмирает). В результате этого подлога был создан класс собственников, сверхбогачей, по сути своей классических русских феодалов. К либерализму они имеют такое же отношение, как Троекуров или Салтычиха. Бессмысленные кампании на Болотной были направлены не против сложившейся у нас неофеодальной системы, но за так называемые честные выборы. «Честные выборы» из кандидатов заведомо нечестных, добившихся власти благодаря ворованным деньгам, — это нонсенс в квадрате. Закономерно, что власть победившего клана ГБ использовала этот неумный фрондерский протест для нагнетания народного гнева против «интеллигенции» и несогласных с новым курсом на изоляционизм.
Патриотизм выродился в поддержку правящего клана, что комично и трагично одновременно. Считать за патриотов тех, кто поддерживает войны, ведущие к изоляции России и ухудшению жизни ее обитателей, притом что критики начальства и миллиардеров нет и в помине, трудно. Тем не менее иных патриотов в России нет.
Пересмотр приватизации, последовательная федерализация континента и парламентская республика, управляющая федеральной страной, — такая Россия нужна миру.
Даниил Коцюбинский, историк:
Гарантом консенсуса элит является сегодня Путин. Исчезновение лидера означает автоматическое начало «войны всех против всех» в верхах. А учитывая выборы как механизм этой борьбы, это будет означать довольно быстрый распад РФ, которую до сих пор удерживало воедино как раз фактическое отсутствие института свободных выборов как в центре, так и на местах, утвердившееся при Путине. И даже если кто-то в верхах надеется, что в случае чего (если Путин по каким–то причинам сойдет с дистанции) можно будет подсунуть народу «нового царя» в виде де–факто близкого к Кремлю (вспомним недавнюю историю с моментальным получением загранпаспорта после звонка в Кремль) Навального, то они ошибаются. Навального в условиях свободных выборов не примут как минимум национальные республики, прежде всего Кавказ. А это будет означать, что империя пошла вразнос.
Пока Путин в силах, будет продолжаться то, что уже есть. Застой и даже спад в экономике, пропаганда в духе ремейка холодной войны и максимальная полицейско–политическая стабильность. А когда Путин уйдет, РФ, как я думаю, постигнет судьба СССР. Причем обвал произойдет стихийно, и его инициаторами, насколько я могу судить, как и в эпоху перестройки, выступят национальные окраины.
Оптимальным для России будущего, на мой взгляд, было бы мягко политически демонтироваться, дав начало новым построссийским государствам на своей территории, примерно так, как это сделал в 1991 году СССР. Дело в том, что Россия, как мне кажется, слишком великая и слишком централизованная, чтобы успешно и конкурентоспособно развиваться в XXI веке. В то же время шансов на превращение континентальной империи в федерацию, как показывает исторический опыт, нет. Есть только шанс либо на политическую стагнацию, либо на распад.
Станислав Белковский, директор Института национальной стратегии:
У Кремля нет никакого образа будущего, потому что в этом самом будущем Владимир Путин не нуждается, он нуждается в поддержании настоящего с элементами прошлого. Политик он весьма консервативный, им владеет идея контроля над ситуацией. В документах, которые выйдут, если выйдут, в сентябре, можно, конечно, написать все что угодно: от цифровой экономики до новых транспортных коридоров, «Сверх–Евразии», но на практике этого не будет, потому что Путин не принимает ничего нового на психологическом уровне.
На мой взгляд, Россия должна быть парламентской демократией, возможно, в формате парламентской монархии, полностью готовой к технологической революции, для чего в стране есть интеллектуальный потенциал.
Переход к такой форме возможен, разумеется, но уже после Владимира Путина. Кремль распространяет слухи, что Путин может и не пойти на выборы в 2018 году, называются имена его различных преемников, от тульского губернатора Алексея Демина, работавшего в его охране и отвечавшего за присоединение Крыма в 2014 году, до Валентины Матвиенко, спикера Совета Федерации. Достоверность этих слухов, понятно, не может быть установлена, и вполне возможно, что это блеф с целью протестировать общественное мнение и протестировать настроения в обществе. Если Путин остается на своем посту, то сколько он будет на нем находится — это вопрос, находящийся за рамками аналитического постижения.
Александр Секацкий, философ:
Будущее уже определилось, развилку, когда решалось, будет ли Россия страной среди других стран или воссоединится со своей сверхзадачей, она благополучно миновала. Выяснилось то, что и так было ясно: без исторической миссии, без чрезвычайного режима государственности Россия существовать не может. И высокий рейтинг Путина, и множество других вещей указывают на то, что средневековые китайские историки называли «империя на подъеме». Какого бы рода критика ни сопровождала этот путь: недостаточно развитые экономические институты, демографические проблемы, — это не отменяет того, что нормальное самоощущение России — это носитель исторической миссии, включая геополитические аспекты, географические, присутствие во всех океанах и на космической орбите, в Арктике и Антарктиде, — все это абсолютно необходимые элементы, чтобы Россия могла просто существовать как Россия. Есть известное индуистское изречение: лучше неисполненная своя карма, чем исполненная чужая. И если 1990–е и начало 2000–х были попыткой исполнить чужую карму, то ныне Россия наконец вернулась к своей собственной, чреватой, быть может, очередными потрясениями и драматическими свершениями, но неизбежной судьбе. Уже ясно, что выбор сделан и исполнение своей кармы неизбежно. Вспомним изречение Цветаевой: «Но птица я — и не пеняй, что легкий мне закон положен». России принципиально положен очень тяжелый закон, и никакого другого на горизонте не просматривается.
Владислав Иноземцев, научный руководитель Центра исследований постиндустриального общества:
Администрация президента не ведет разработку образа будущего России — она сейчас озабочена формированием некоего набора лозунгов, которые могли бы казаться привлекательными для тех, кто стремится понять, куда власть ведет Россию. Это не программа действий и даже не концептуальное осмысление будущего, а набор пожеланий, которые могут показаться довольно тупым в своей массе российским избирателям привлекательными.
Поэтому никакого анализа того, насколько реализуемы подобные пожелания, не проводится и проводиться не будет. Они должны быть только привлекательными. Это скорее набор снов, под впечатлением от которых граждане должны будут в марте 2018 года проголосовать за нынешнего президента. Для оценки этих выдумок нужно обращаться к толкователям снов — они дадут самую квалифицированную оценку.
Самая большая проблема как раз и состоит в том, что избирателю не нужно будущее. Голосование за Владимира Путина из года в год означает только, что народу не хочется о нем думать. В стране за последние 10 лет практически ничего не изменилось, и это устраивает ну пусть не 85%, но 70% граждан уж наверняка. Поэтому, мне кажется, акцент на поиске образа будущего неправилен изначально. Власть, обращенная в прошлое, не может нарисовать образ будущего, в котором (если только оно представляется хотя бы относительно нормальным) ей не может быть места.
Что касается программ развития — они вырабатывались и реализовывались в десятках стран, и подобная программа России, безусловно, нужна. Проблема, однако, состоит в том, что для страны нашего масштаба и амбиций она должна в первую очередь говорить о том, как страна встраивается в мир и какую роль в нем играет (что, например, прекрасно видно на примере программ развития Китая). В Москве же полагают, что Россия должна скорее отгораживаться от мира, чем открываться ему, а это значит, что никакая серьезная программа написана не будет.
Собственно, все это и говорит о том, что о таких проектах забудут на следующий день после выборов, как в свое время забыли о «плане Путина», которого как документа никто и не видел.
Владимир Лепехин, директор Института ЕврАзЭС:
У условного Владимира Путина на выборах 2018 года не должно быть конкретной программы, потому что любая конкретная программа рассчитана на определенный сегмент общества. Чтобы сужения аудитории не произошло, нужно выдвигать лозунги, общие для всех, следовательно, абстрактные.
Не кто иной, как президент, 10 лет назад заявил о формировании многополярного мира, то есть выступил против глобализации по–американски. Это сильнейшая вещь, которую нужно использовать, и необходимо говорить об этом дальше, тем более что тенденция эта реализуется.
Можно обойтись без программных заявлений, как обошелся Путин в 2011–2012 годах, опубликовав семь статей на актуальные темы. В новых статьях обозначить несколько абсолютно очевидных вещей. Например, экономический суверенитет — центральное понятие, которое поддержат все, кроме отдельных прозападных отморозков. Понятие это включает в себя финансовый суверенитет: ориентация на собственную валюту, суверенный Центральный банк, отвязка от глобального рынка и мировых финансовых центров силы и мировой олигархии. На этом должна строиться экономическая модель развития страны. Почему это нельзя провозгласить прямо и открыто?
Конечно, это не понравится той части элит, которая постоянно тянет нас в Европу, утверждая, что Россия не более чем часть Европы, а как самостоятельная цивилизация не существует. Нужна новая экономическая теория, а не этот прикладной экономикс, который на каждом углу.
Мне кажется, многие бы приветствовали, если Путин предложит неожиданные вещи хотя бы в качестве предмета для дискуссий. Это бы по–хорошему возбудило электорат. Ну например: почему мы до сих живем по модели Джона Локка, который 300 лет назад придумал три ветви власти: исполнительную, судебную, законодательную? Почему не может существовать четвертая, гражданская ветвь? В эту гражданскую ветвь могли бы входить и общественные палаты, и СМИ, и НКО, и так называемое открытое правительство, которое сейчас представляет собой междусобойчик.
Нужно искать новые идеи не в банальном дискурсе, который пришел к нам с Запада, а смотреть широко на общемировую картину формирования многополярного мира, которое и завершится в общих чертах к 2024–2025 годам, когда мировая экономика получит возможность без мировой войны трансформироваться в новую производительную модель: более экологичную, менее потребительскую. Нужно быть к этому готовыми.
Дмитрий Травин, профессор Европейского университета в Петербурге:
Мы находимся в состоянии экономической стагнации. Политических перемен тоже не предвидится, раз один человек у власти столько лет. Поэтому я полагаю, что и в 2018 году, и после страна будет такой же. У нас рыночная экономика, у нас нет голода и тяжелых экономических проблем. Те, кто хорошо живет, и дальше будут жить хорошо. Те, кто живет плохо, едва ли улучшат свое положение. Другое дело, что у нас усиливается конкуренция между правящими группировками, все хотят богатеть, но ресурсов стало меньше.
Поэтому не исключено, что какой–то олигарх потеряет свой бизнес (а то и свободу) или будет вынужден эмигрировать. Не исключены посадки высокопоставленных чиновников, что непосредственным образом, как правило, связано с борьбой олигархических групп, которая, по всей видимости, будет обостряться. Никогда не удается предсказать следующий ход Путина, благодаря которому у него получается пережить каждый последующий кризис. Вполне вероятно, что он будет править еще 17 лет, хотя я не очень понимаю, как это возможно. Мне 55 лет, и, думаю, процветающей свою страну я уже не увижу. Но мой сын, думаю, такую Россию уже увидит. И думаю, что это будет все же Россия, а не распавшаяся на несколько фрагментов территория. Хотя границы России, возможно, будут другими.
Александр Конфисахор, Доцент кафедры политической психологи СПбГУ:
Понятно, что в 2018 году будут голосовать за Путина, будут голосовать за стабильное и предсказуемое будущее. Основной посыл: не дай Бог придет другой правитель — все сразу полетит в тартарары. Любое изменение образа В. Путина в этой ситуации нелогично и неправильно. Резкие манипуляции можно проводить с малоизвестным политиком, но с тем человеком, который уже 18 лет находится у власти, это практически невозможно.
Тем более невозможно появление каких-то непредсказуемых фигур, темных лошадок — этого не допустят. На подтанцовке в президентских выборах выступят те, кто и так уже привычно исполняет эту роль. Единственная гипотетически возможная интрига может развернуться вокруг фигуры Навального: он человек заметный, креативный, дружит с мозгами. Более никого в этой роли я не вижу. Но чтобы сыграть серьезную роль в политическом спектакле 2018 года и оставаться далее на сцене, ему надо прыгнуть выше головы.
