Национализация как тренд

Начало года, как правило, настраивает на оптимистический лад. К сожалению, в макроэкономической и финансовой сфере радоваться нечему. Экономика страны стремительно национализируется. Прямое участие в ней государства (доля в собственности компаний) достигло 70%. В ряде отраслей, таких как ТЭК, ВПК, транспорт, она еще выше. Государственные инвестиции также растут на фоне снижения частных капиталовложений. Эти процессы, к сожалению, не сопровождаются ни ростом производительности труда, ни повышением качества и конкурентоспособности конечной продукции, ни улучшением жизненного уровня населения.

Одновременно с ростом государственного вмешательства в экономику усиливается давление на частный бизнес, нарастает монополизм, дестимулируется предпринимательство. В полной мере это касается и российского финансового рынка, в котором государственный сектор дорос уже до 65%. Прибыль ведущей группы госбанков в совокупной прибыли всей банковской системы превысила 75%. На долю более чем 500 кредитных организаций приходится уже меньше четверти прибыли. Большинство из них вообще балансируют на уровне околонулевой рентабельности и тщетно пытаются продаться хотя бы за половину капитала.

Конкуренция в банковском секторе сконцентрировалась лишь на самой его вершине — среди ведущих госбанков и небольшой группы из двух–трех десятков финансовых институтов, представляющих либо иностранный капитал, либо крупный капитал, опять–таки в основном связанный тем или иным образом с госструктурами. И "воюют" они нынче в основном за клиентов уходящих с рынка частных банков, особенно компании малого и среднего бизнеса (крупный уже поделен). Отсюда и та всесторонняя поддержка, которую оказывают госбанки рьяному регулятору в проводимой им кампании по зачистке финансового сектора. Ведь от такого "оздоровления", а по сути разрушения частного банковского бизнеса, выигрывают именно они.

Характерно, что, как только ведущая банковская ассоциация страны — АРБ — позволила себе критические выводы и оценки в отношении ползучей национализации финансового сектора и усиления монополизма в нем, она тут же подверглась тотальному остракизму — и регулятора, и госбанков, и крупных частных финансовых групп (перешедших вскоре прямехонько в собственность ЦБ). А госбанки, по сути, создали "под себя" новую ассоциацию — АБР, перекроив ее структуру и пригласив возглавить ее ушедшего ради этого со своего поста первого зампреда ЦБ РФ. Ради усиления контроля над АБР госбанки пошли даже на дополнительные финансовые траты, увеличив размер членских взносов в 5 раз.

Казалось бы, к чему таким мощным финансовым институтам, как Сбербанк, ВТБ, ВЭБ, инструмент лоббирования своих интересов? Да низачем. Точнее — для того, чтобы блокировать попытки защитить свое право на жизнь со стороны других банков — частных, которые, по сути, уже приговорены к уходу с рынка. В этом году, скорее всего, продолжится, а возможно, даже усилится наступление государства на позиции частного бизнеса во всех сферах экономики и уж точно — в финансовом секторе. С рынка уйдут десятки, а возможно, даже и сотни частных банков и финансовых компаний. И даже не из–за все более ужесточающихся требований регулятора, а просто из–за хронической убыточности и бесперспективности своего бизнеса.