Президент Ассоциации антикваров Игорь Полторак: "Шедевры в Петербурге могут появляться внезапно"

Вы сами отбираете картины, которые будут на выставке?

— Да. Все работы на выставку собираются мной лично среди уважаемых коллекционеров, которых я знаю и с которыми давно сотрудничаю.

Сколько коллекционеров будет в ней участвовать?

— Проект получился достаточно масштабным. В нем приняли участие 20 коллекционеров из Санкт–Петербурга и Москвы. Всего мы собрали порядка 70 произведений.

Их можно будет купить?

— Да. Во всем мире выставки, которые устраиваются частными галереями, по умолчанию подразумевают возможность приобретения представленных произведений. Для нашего города это все еще непривычно. Конечно, всегда есть коллекционеры, которые не хотят расставаться со своими предметами в данный момент: для них скорее важно, чтобы они получили дополнительный провенанс (свидетельство, что вещи были на выставках, публиковались в каталогах и т. п.). Благодаря этому произведение приобретает уже иной вес и иную значимость. Так, выставки, в которых участвуют работы из частных собраний, с одной стороны, несут просветительскую функцию, с другой — способствуют росту капитализации частных коллекций и повышению прозрачности антикварного рынка.

Участие в выставках дает только провенанс или также и увеличение стоимости?

— За счет провенанса увеличивается ощущение ценности предмета. В мировой практике чем больше о вещи информации, тем большей ценностью она обладает.

Разве провенанс — это не механизм подтверждения подлинности?

— Не совсем. В первую очередь подлинность подтверждают эксперт и разнообразные исследования, а провенанс свидетельствует, что произведение — не просто находка, которая неожиданно появилась на рынке, а уже пожило в известных коллекциях. Конечно, косвенно это подтверждение подлинности, но в первую очередь — свидетельство значимости. Если человек, обладающий авторитетом на художественном рынке, купил этот предмет, значит, в нем есть изюминка, и вещь приобретает особое значение в ряду прочих произведений этого автора, например. Для коллекционера это важно.

Что определяет цену произведения искусства?

— Цена — это совокупность многих факторов. Имя автора, опыт продажи аналогичных вещей, качество данной работы, время ее исполнения, техника, связь истории создания работы с историческим лицом или фактом… У нас, например, на выставке будет представлен замечательный автопортрет Бориса Кустодиева с сыном Кириллом 1904 года из коллекции антикварной галереи "Петербург". Он является не просто прекрасным художественным произведением высокого уровня, но и документальным свидетельством, позволяющим нам получить представление об эпохе и о жизни художника.

Как давно вы занимаетесь выставочной деятельностью?

— Галерея "Петербург" участвует в выставках с 1997 года. С "Ленинград–центром" мы успешно сотрудничаем с 2014–го. У них есть замечательное выставочное пространство с уникальным техническим оснащением, которое не имеет аналогов в нашем городе. Предыдущий наш проект, посвященный знаменитому русскому и советскому художнику Владимиру Лебедеву, был очень высокого уровня, достойного крупнейших музеев страны. Кроме того, мы делаем выставки и в пространстве нашей галереи на Невском пр., 54.

На стили и эпохи существует мода?

— Старинное искусство само по себе имеет большое преимущество, потому что оно уже апробировано временем, стало классикой. На выставки Серова и Айвазовского в Третьяковскую галерею или в Русский музей всегда стоят очереди. Мода, конечно, существует, и наша задача — показать интересные ракурсы. Например, мы стали думать о 120–летии "Мира искусства" и поняли, что это настолько огромное явление, что одной выставкой будет не обойтись, и сделали цикл, начинающийся с портретов. Впоследствии запланирована выставка пейзажной и жанровой живописи участников объединения. А завершать цикл будут театральные работы. Театр как синтез всех искусств был очень важен для "Мира искусства", и большинство этих художников работали для театра.

Когда вы выбираете тему выставки, вы следуете за модой?

— Выставка должна быть прежде всего интересна тем людям, которые на нее приходят. Поэтому я могу делать предположения, что им это будет интересно, на основе своего знания текущей ситуации, опыта общения со специалистами, коллекционерами и коллегами.

Слово "мода" не хотите употреблять?

— Почему, мода существует в том числе и на рынке искусств, и на рынке старинного искусства такое слово вполне уместно.

В какой степени спрос формируют западные покупатели? Или это рынок, ориентированный на внутреннего потребителя?

— Конечно, на внутреннего. Другое дело, что ориентирами продажи все равно являются ведущие мировые аукционы, такие как Sotheby's и Christie's, но доля русского искусства у них достаточно скромная. Однако русские недели этих аукционов являются значительными событиями на нашем рынке искусств. Мы делаем выводы и понимаем тренды.

Разве наши антикварные магазины торгуют тем же, что продается на Sotheby's?

— Возьмем сейчас любой аукцион и посмотрим алфавитный указатель, а потом пройдемся по нашей галерее или по 10 другим крупным галереям Петербурга и Москвы, и вы увидите, что это те же самые художники. На аукционах выставляются не только шедевры, там выставляются вещи очень хорошего, крепкого уровня, критерий один — подлинность.

Вы же были первым антикварным магазином в Петербурге?

— Мы появились в 1988 году как кооператив. Был маленький магазин на ул. Петра Лаврова, сейчас это Фурштатская ул., 42, который носил название "Петербург". Первый в Ленинграде точно, а вообще, наверное, и первый в СССР, который занимался антиквариатом.

У вас есть какая–то специализация?

— Мы специализируемся на русском искусстве второй половины XIX — первой трети XX столетия.

Если говорить об изменении вкуса и рынка начиная с 1988 года, как это происходило?

— 1988 год — это еще СССР. Вдруг, представьте, частное предприятие, торгующее антиквариатом. До этого на всю страну была пара–тройка государственных магазинов, а тут частный! Мы проводили аукционы в гостинице "Пулковская" — туда приезжал весь СССР — Прибалтика, Кавказ. И покупали всё.

Кто приезжал? Партийные деятели?

— Был 1988 год, уже вовсю приезжали кооператоры, бизнес, все желающие, старые московские и петербургские коллекционеры, можно было встретить известных людей. На аукционах в гостинице "Пулковская" выставлялось по несколько сотен лотов. Продавались вещи любого уровня — от скромной мейсенской чашки до двухметрового Айвазовского.

Как менялся спрос?

— Сначала люди были рады всему на свете, но быстро стали более требовательны. Люди начали составлять фантастически рафинированные коллекции, уже отказываясь от лишнего — просто красивых, милых вещей иногда не в очень хорошем состоянии. Мне очень нравится выражение Александра Бенуа, сказанное в первые годы советской власти: "Хорошие вещи всегда тянутся туда, где люди настолько умны, что сохранили деньги, на которые их можно купить".

Цены на рынке зависят от экономического состояния внутри страны? В кризис цены падают?

— Конечно. Напрямую. Это такой же рынок.

Но если цены определяют западные аукционы, они не должны быть подвержены таким колебаниям?

— Аукционы продают русским коллекционерам. Их покупательная способность влияет на цены.

Когда было золотое время у антикварного бизнеса в современной России?

— Принято считать, что золотое время было в 2000–е и связано оно с общим ростом благосостояния страны. Можно было покупать хорошую вещь не важно за какую цену. Лишь бы предмет был качественным. И точно продать его с заработком завтра, а послезавтра он бы стоил еще дороже.

Это были инвестиционные покупки?

— Прежде всего покупают те вещи, которые нравятся. С именами, без имен. Во вторую очередь люди думают об инвестициях. Но, как показала практика, даже когда происходят неурядицы, предметы искусства оказываются востребованы, они не обесцениваются.

Каков портрет вашего покупателя? Вы лично знаете всех своих клиентов?

— Мы открытая галерея, к нам могут прийти все кто захочет. Далеко не всегда это мои личные друзья и товарищи. Галерея — это в том числе магазин, открытая форма торговли. Есть закрытые, мы — открытая. Наверное, поэтому мы и существуем столько. У нас есть вещи абсолютно разных категорий стоимости, но все они обладают самым главным достоинством — это старинные предметы высокого художественного уровня и хорошей сохранности.

Что является для вас основным бизнесом: продажа произведений искусства с именами мастеров или просто антиквариат?

— И то и другое важно. Не думайте, что знаменитый Карл Фаберже, например, имея магазины в Петербурге, Москве, Киеве, Лондоне, Париже, делал только драгоценные пасхальные яйца. У него была крупная фабрика, которая занималась производством столового серебра и прочих серебряных изделий, использовавшихся в быту. Но они всегда были высокого художественного уровня — это важно.

Откуда вы берете товар?

— Вещи приносят физические лица, а также коллекционеры и наши партнеры.

С улицы может прийти человек, который принесет картину Айвазовского?

— У нас был случай — пришел человек, которого мы видели первый раз в жизни, и принес работу Исаака Левитана. Сначала фотографию, а потом и саму картину.

Может ли такая картина возникнуть из ниоткуда? Без провенанса, истории?

— Безусловно. Петербург был центром индустрии роскоши. Сюда свозили вещи со всего мира, многое здесь производили. Весь Невский был в ювелирных магазинах. Здесь работали великие художники. А в советские времена судьба этих вещей была сложной. Так что их неожиданное возникновение в нашем городе неудивительно.

И можно быть уверенным в подлинности такой картины?

— Да, уровень возможностей экспертизы сегодня таков, что благодаря различным методам исследования можно определить авторство.

А из–за границы вещи привозите?

— Мы не занимаемся внешнеэкономической деятельностью. С вопросами внешнего оборота культурных ценностей большая юридическая путаница. Это до сих пор неразрешимый вопрос, который мы обсуждаем в наших ассоциациях и пытаемся в нем разобраться.