В Германии нет ни чрезвычайной ситуации, ни карантина, а есть то, что называется Ausgangssperre: "ограничения на выход". Из дома можно в магазин, в аптеку, с собакой, на работу, заниматься спортом — и только одному, если вы не семья или партнеры.
Это если кратко, а если нужны подробности и рассуждения, то я их обычно узнаю от тех, кто живет в России. Любимое мое развлечение. Вот экономист Андрей Илларионов с пылом уверяет, что низкие показатели ковид–смертности в Германии связаны с широчайшим тестированием. Правда, в моем 300–тысячном Аугсбурге тесты сдают, как и всюду в Европе, по показаниям. Есть одна платная лаборатория drive–in, но и туда нужно записываться, да и открылась она не сразу. Сейчас Илларионов точку зрения изменил: оказывается, все дело в противотуберкулезной вакцине БЦЖ, которую в ГДР кололи всем детям.
Если взять карту, на северо–востоке Германии заболеваемость действительно ниже. Но, возможно, дело не в БЦЖ, а в том, что баварцы и баденцы привыкли гонять в близкую Италию (это как из Питера в Финляндию, только без виз): оттуда вирус и привезли. К тому же в Баварии есть район Тиршенройт, где положительный тест у 1,4% жителей и почти каждый тысячный умер, — а есть Аугсбург, где процент заболевших меньше в 13 раз, а умерших — в 35. Почему? Не знаю, я же не Илларионов. Строгой изоляции в Аугсбурге нет. Продавцы первую неделю работали безо всякой защиты, потому что где ж ее было взять. 70–летние джогингисты и 80–летние велосипедистки, как и в старые добрые времена, гоняют по лугам, берегам и лесам. Футболисты на опушке пинают мяч. Полиции я ни разу не видел, хотя в принципе она может за первое нарушение аусгангсшперре оштрафовать на 150 евро. В общем, я не знаю, почему в Германии ситуация благополучнее, чем в других странах. Хотя знаю, в чем ее специфические черты.
Во–первых, в Германии есть научная организация, которую все крайне уважают: Институт Роберта Коха. Того самого, который открыл и холерный вибрион, и туберкулезную палочку. Институт Коха сегодня — главный авторитет и консультант по COVID–19. В России же, к слову, не сразу найдешь щель, в которую забилась Академия наук со всем своим медкрылом: это крыло вообще к полету способно?!
Во–вторых, в Германии власть не врет и пропасти между барами и холопами нет по причине отсутствия этих классов. Поэтому, когда Меркель сказала, что, возможно, 60–70% населения переболеет, это не вызвало паники. И когда она ушла на самоизоляцию после общения с инфицированным врачом, то отправилась домой на берлинскую Ам Купферграбен, 6, а не в бункер или в тайную резиденцию. А если бы, не дай бог, заболела, то легла бы в обычную больницу: других нет.
В–третьих, немецкий порядок построен не на бюрократизме, а на рационализме. Какой путь борьбы с эпидемией самый эффективный? Социальная дистанция 1,5–2 метра — хотя, понятно, не все будут или смогут ее соблюдать. Ну так и не надо тогда запрещать заниматься спортом или гулять! А на вопрос газете, можно ли во время эпидемии 17–летнему сыну встречаться с 15–летней подружкой, следует ответ, что все партнеры имеют право встречаться и возраст не имеет значения.
