Во времена греческих полисов или даже средневекового феодализма самовыражаться при строительстве города было гораздо проще.
Властелин нанимал зодчего, и — если всем повезло со вкусом и умениями — могло получиться что–то выдающееся или даже одно из чудес света. Что–то перестраивалось, что–то исчезло в веках, о чём–то остались легенды.
В современной реальности развитие городов требует учёта большего числа факторов — и если бюджет и художественный вкус остались в этом списке константой, то надо принимать во внимание и окружающую среду, и транспортно–логистический комплекс, и местами мнение ЮНЕСКО или же жителей, а также массу нормативов и требований. В этом смысле иногда не главным городам развиваться проще и интереснее, чем столицам.
При этом к городам в целом приковано серьёзное внимание как жителей, так и экспертов, в том числе даже ООН. Объясняется это просто: в городах сегодня живёт половина человечества — 3,5 млрд человек, и именно с этой формой организации пространства связано как их будущее, так и будущее планеты в целом. При этом города занимают всего 3% поверхности суши, потребляя 60–80% энергии и создавая 75% выбросов углерода. Неграмотно или неэффективно спланированная урбанизация ведёт к разрастанию вширь пригородов, путанице улиц, сохранению (или возникновению) трущоб, выбросам парниковых газов. А поскольку люди всё же не роботы, то жить предпочитают не только функционально, но и красиво. И тут в помощь архитектура — по крайней мере в теории.
При этом, согласно данным исследования образовательного проекта Москомархитектуры "Открытый город", достояние российской архитектуры востребовано за рубежом, но в самой России почти не известно, поскольку неинтересно. Жители российских городов не интересуются архитектурными событиями, кружки этой тематики не слишком популярны в допобразовании, а в сетке вещания СМИ вопросам развития архитектуры уделяется мало внимания. Количество архитекторов на тысячу человек в России в 4,4 раза меньше, чем во Франции, в 5,5 — чем в Великобритании, в 17 раз — чем в Дании. При этом проблема (перспектива) развития городов, в том числе творческая, всё же обсуждается, но скорее как что–то узкопрофессиональное и новаторское. Широкую дискуссию вызывают скорее поводы спасти от разрушения, реконструкции или застройки что–то старинное, привычное и ценное — и это может быть в любом регионе страны.
При этом нельзя сказать, чтобы в России не было проектов архитекторов с мировым именем — здесь работали бюро Нормана Фостера, Захи Хадид, Рема Колхаса и других. Но для страны в целом, экономики и для людей на самом деле важнее, что происходит после архитектурного проекта и вокруг него, то есть как красота идеи становится реальной жизнью. Или же — можно ли монетизировать wow–эффект и превратить его в приток финансов в бюджет города.
Доминанты
Дискуссия том, что будет вокруг "Лахта Центра", — на 4–й странице приложения. А как это бывает в других городах и странах, можно оценить сейчас. И здесь интересны не главные города, не официальные столицы, а совсем другие центры жизни. Например, Тель–Авив, долгое время известный в культурном наследии как столица баухауса, ещё в конце 1990–х обрёл Башни Азриэли — сразу три небоскрёба: круглый, треугольный и квадратный. Это один из примеров, как внезапные для малоэтажного города доминанты вписались и в пейзаж, и в городскую инфраструктуру, — сюда ведут все виды общественного транспорта. Здесь же есть совсем другой пример — превращение старого района Неве–Цедек в модное пространство для художников и фешенебельный район. Недвижимостью здесь владеет, например, Роман Абрамович. Комплексная реновация велась с 1970–х. Рядом на месте старой железной дороги, исторически важной для страны, в 2020–м разбили парк — исключительно для пешеходов и велосипедистов.
В Стамбуле (тоже не столица, хотя мировой туристический центр) по проекту турчанки Мелике Алтынышик построен новый архитектурный символ — футуристическая телевизионная башня Чамлыджа (на одноимённом холме). Это одна из высоких точек города — теперь возможности обзора будут ещё лучше. Высота небоскрёба — 388 метров, обзорные площадки для посетителей расположатся на высоте 180 метров. Вокруг планируется парк, внутри рестораны, выставочный и концертный залы, торговые площади.
На самом деле практика крупных городов показывает, что поставить доминанту и надеяться на бурное развитие среды вокруг можно только там, где есть пространство. Это очевидно. В старых и плотно заселённых местах его просто нет. То есть архитектурный шедевр может стать импульсом для комплексного освоения территории только в условном чистом поле — и поэтому новые кампусы университетов, например, покидают центральные районы, а небоскрёбы сразу строятся на периферии.
Город–сад
Характерно, что практические все истории про комплексные архитектурные проекты последних лет уже не могут даже заявляться как просто эстетически красивые, но обязательно позиционируются как умные (и экологичные).
В Роттердаме с 2017–го сооружается первый в Голландии квартал полностью на воде — Нассаухафен. Идея возникла, когда стало понятно, что город растёт, а площадь застройки ограничена. Сейчас в квартале уже пара десятков домов — деревянных, с солнечными батареями, со своей системой очистки воды. Здесь же строится и приливной парк — с изменением жёсткой укреплённой береговой линии на ступенчатую, что даст возможность увеличить число разновидностей рыб и водных растений. Помимо новаторского концепта ожидается, что проект изменит рынок недвижимости города — и окажет влияние на экологию.
Во французском Гренобле, столкнувшемся с проблемами недостаточно чётких планов урбанизации, муниципалитет решил сыграть ва–банк и в самом центре города организовал редевелопмент, заменив бывшие военные казармы на экологичный микрорайон де Бонн. Проект задумали в 1990–е, достроили к 2010–му и в результате получили 8,5 га, половину из которых занимают парки, есть жилье (в том числе на 40% социальное), торговый комплекс, кинотеатр, гостиница и несколько образовательных центров. Концепт делало французское бюро Devillers & Associes — сейчас у него в активе больше двух десятков проектов развития городов.
Около мексиканского Канкуна планируется умный город–лес на месте бывшего песчаного карьера. Итальянец Стефано Боэри предлагает разместить на 557 га 7,5 миллиона растений. Концепт — ботанический сад в пределах современного города, основанного на наследии майя, их отношении к природному и священному миру. Это городская экосистема. В бюро надеются, что проект будет реализован вместо огромного торгового комплекса, первоначально предложенного для участка, который ранее частично занимал песчаный карьер. Предполагается, что это место станет и центром исследований для решения нескольких проблем современного общества: биоздравоохранение; астрофизика; восстановление коралловых рифов; регенеративное земледелие, мобильность и робототехника.
Есть проекты и целые стратегии по изменению жизни городов в совершенно разных бразильской Куритибе, канадском Ванкувере, корейском Сонгдо. Об успехе этих идей можно дискутировать, потому что концепция "город–сад" — хоть в экологическом смысле, хоть в градостроительном, хоть в управленческом — сбывается не всегда и не совсем так, как выглядит на кульмане. Впрочем, в ткани живого города — где архитектурная доминанта появляется для работы и серьёзно влияет на окружающую действительность — у проекта больше шансов.
