В Москве со скандалом сносят Бадаевский завод, а то, что уцелеет, накроют новыми жилыми домами на ножках. В Петербурге же дома на ножках недавно отметили 35–летний юбилей.
Газета "Деловой Петербург" уже сообщала о громком проекте редевелопмента территории Бадаевского пивоваренного завода, где жилые новостройки на ножках как бы нависают над историческими зданиями (то есть всё прагматично, не было бы старины, не было бы и ножек).
"Там везде фигурируют специально сконструированные благостные визуализации, и на всех 3D внизу так светло. А на самом деле это будет тяжёлым мрачным ящиком висеть надо всем и, конечно, такой благостной картинки не будет", — комментировал ранее "ДП" этот проект архитектор Максим Атаянц. Московские градозащитники из "Архнадзора" назвали проект "скандальным" и "бессмысленным". "При включении в список памятников исторические здания завода были взяты под охрану не целиком, а частями, чтобы “лежачим небоскрёбам” было куда поставить ноги", — утверждают градозащитники. Проект выполнен швейцарским бюро Herzog & de Meuron.
Не исключено, что зарубежные проектировщики вдохновлялись и ленинградским опытом. 35 лет назад, в 1986 году, на Новосмоленской набережной началось строительство четырёх 22–этажных многоквартирных домов "на курьих ножках". Завершилось оно (для последнего дома) в 1993–м. Таким образом, это были одни из последних знаковых новостроек советского периода. Их начинали возводить к 70–летию революции. За прошедшее время внешне дома поизносились (жители жалуются на плохое состояние плитки, им отвечают, что в планах на 20 лет капитальный ремонт фасадов не предусматривается; кроме того, балконы застеклены вразнобой). Но выглядят всё ещё эффектно.
Жилые этажи высоко подняты над землёй: их удерживают 16 подпорок, не считая центральной лифтовой шахты. Часть помещений отвели под мастерские художников (некоторые используются по сей день), в основном же там — обычные квартиры. Над проектом вместе с коллегами работал архитектор Виталий Сохин из "ЛенНИИпроекта", автор здания Морского вокзала в Гавани.
Читайте также:
Спецпроекты
Архитектурный рейтинг "ДП" — 2021
Существуют разные версии относительно причин выбора необычной конструкции этих домов — от защиты от наводнений (что было актуально при жизни у залива, пока не была достроена дамба) до желания следовать заветам архитектора Корбюзье (который мечтал и о том, чтобы в домах было больше света). Видно, были и какие–то другие практические соображения, например спокойствие жильцов. По рассказам путешественников, в жарких южных странах, скажем, в Юго–Восточной Азии, бунгало приподнимают над землёй на сваях, чтобы туда не забрались скорпионы и другие непрошеные гости. В случае же 22–этажек ножки в нашем северном климате не помогли — во всяком случае, судя по жалобам на муравьёв и заявкам на дератизацию на портале "Наш Санкт–Петербург".
"Я немножко из другого поколения, но Виталия Сохина видел. Он был очень хорошим, прогрессивным архитектором. Подхватывал новые тенденции, старался их провести в своём творчестве. Вот и получил заказ на эспланаду на Смоленке", — поделился с "ДП" архитектор Святослав Гайкович. Дома на ножках — это часть фамильных черт интернационального стиля, и основная их задача — в соответствии с Афинской хартией объединять разделённые пространства в проектах градостроительных комплексов. Дома Сохина поставлены удачно, пропуская свет на эспланаду, так что солнце красиво падает на протяжённое здание на северной стороне набережной. Вся территория существует как единое целое — "можно между этими ногами ходить". Такое архитектурное решение придумано для того, чтобы "не загромождать пространство", соглашается архитектор Павел Никонов.
Обычно, чтобы создать комфортную среду, дом делают пониже — двух–трёхэтажным, как коттеджи Новой Деревни. Но есть, как видим, и другой способ: пусть этажей будет побольше, а низ окажется вырезан, чтобы хотя бы на уровне человеческого роста панорама была расчищена. Кстати, похожий подход уже применялся в нашем городе при строительстве дома на Бухарестской ул., 23 (1975 года постройки). Его первый этаж тоже поднят на ножки (пусть и не такие высокие, зато их больше), что делает внутриквартальное пространство как бы приоткрытым при взгляде с улицы.
Сейчас в Петербурге дома на ножках успехом не пользуются. Так, на Охтинском мысу заказчики конкурса не одобрили проект бюро MVRDV (в котором под административным зданием, поднятым на колонны, каким–то образом росли деревья), а также мастерской Митюрёва (где здание нависало над археологическими находками). Допускаются только одиночные шаги в сторону — в частности, отдельные ножки для выноса вбок части конструкции есть у здания бизнес–центра на наб. Адмирала Лазарева, а также у проектируемого здания IT–компании возле Парка 300–летия Санкт–Петербурга. Можно заметить также, что на ножках продолжают строить некоторые гипермаркеты, как "МЕГА", где торговый зал расположен над парковкой, но опоры эти не являются частью образа здания и скрыты за фасадом.
В отличие от Москвы, в нашем городе современных примеров именно жилья на ножках вспомнить сложно, за что, наверное, можно сказать спасибо КГИОП. В охранных зонах подобное не пройдёт по высотному регламенту. В остальных на застройщика, который захочет оставить первый этаж пустым, могут косо посмотреть. Во–первых, раз он добровольно отказывается от дополнительных площадей, у него, наверное, очень много денег. И можно предложить ему ещё возвести (и передать городу) школу и детский сад за свой счёт. Во–вторых, если оставлять пустое пространство под жилым домом, по нынешней моде его обязательно огородят забором (желательно, в два ряда). А это снижает эстетическую целесообразность всей задумки. Случаются, впрочем, попытки строить дома с консольными выносами, чтобы и первый этаж не пропадал, и сбоку были дополнительные площади — как проект жилья возле воспитательного дома на Чёрной речке. Но за тем, чтобы эркеры не получались в полдома, зорко следит КГА.
В общем, в наше время в Петербурге большие дома на ножках если и появятся, то, скорее всего, не на пустом месте, а над чем–нибудь, что просто так не убрать. А раз так, может, пусть лучше они не появляются. Полюбуемся на те, что на Смоленке.
