Главные риски для экономики Петербурга.
Европа, XIV век. Треть жителей погибла из–за нашествия чумы. ВВП на душу населения взлетает на 20%. Феодалы не могут привлечь людей на поля для уборки урожая, стоимость труда резко растёт, как и его производительность (реальные доходы в Англии за 100 лет выросли втрое). Развиваются менее трудоёмкие способы производства. Мир делает первый шаг к капитализму.
Опыт средневековой пандемии часто вспоминают и сегодня, когда смертность заметно превысила рождаемость. Так ли чума повлияла на экономику или не совсем, учёные между собой всё ещё спорят. Но в том, что демографические ямы способны сильно деформировать её структуру, сомнений нет.
А Россия к 2022 году угодила как раз в такую. Петербург не стал исключением.
Работать некому
По данным Петростата (хотя гражданин имеет право в них усомниться), реальная начисленная заработная плата, рассчитанная с учётом индекса потребительских цен, в сентябре 2021–го выросла к сентябрю 2020–го на 3,3%. В среднем петербуржцу в месяц платили 74 608 рублей (+10,8% без учёта инфляции). Это при том, что до этого почти полдесятка лет реальные доходы не росли в принципе.
В отраслях узкой специализации ситуация ещё интереснее. Раньше вздохи о "завышенных" ожиданиях сотрудников доносились преимущественно из кадровых департаментов IT–компаний. Теперь к ним потихоньку присоединяются рекрутеры из других отраслей. Например, фармацевтики. По данным UTEAM, менеджеры по ведению ключевых клиентов в фарме претендовали на оклад в 120–150 тыс. рублей, сейчас они могут рассчитывать на 160–180 тыс.
Но и массового труда не хватает. Одна из причин — дефицит мигрантов. Из–за ковидных ограничений многие уроженцы СНГ до Петербурга элементарно не доехали. Это объясняет сложное положение дел в стройке: хотя номинально зарплаты там выросли не очень сильно (+11,8%), официальной статистике верить не стоит. Оплата труда мигрантов — не совсем прозрачна и подотчётна. Куда красноречивее свидетельствуют о панике появившиеся предложения использовать заключённых, солдат и студентов. Причём стройка — лишь вершина айсберга. Например, в пищевой промышленности СЗФО из–за неприехавших гастарбайтеров с начала года висели без откликов более 10 тыс. вакансий.
"Конечно, отток мигрантов связан с пандемией, но не только с ней, — поясняет Елена Кудрявцева, доцент департамента менеджмента НИУ ВШЭ в Петербурге. — Снижение происходит уже с 2018–2019 годов. Им неинтересно, невыгодно работать в России, и они ищут предложения в других странах: например, в Казахстане, Турции и Китае. Пандемия только усилила уже существовавший тренд".
Жители российских регионов в разгар пандемии тоже не хотели ехать в большие города. Из–за этого пострадала отрасль гостеприимства. Найти повара для пришедших в себя от ограничений рестораторов до сих пор проблема. С урбанизацией, кстати, вообще беда. Как известно, китайское экономическое чудо, свидетелями которого мы являемся по сей день, основано как раз на этих процессах: ещё в 1950 году в городах там жило всего 11% людей, сейчас — уже 60–61%. Но это не предел (в Германии показатель составляет 77,4%). У России в этом смысле резервов больше нет. Ещё в 1990 году СССР удалось добиться уровня урбанизации в 73%, цифра эта так там и застряла. То есть ждать массового притока сельских жителей на городские рынки труда уже не приходится.
Скорее наоборот. Как показывает исследование аналитика Гильдии управляющих девелоперов Михаила Хорькова, по итогам 2020–го почти все миллионники теряли население, кроме Краснодара (климатический аттрактор) и Екатеринбурга. Сказалась пандемия, но эксперт считает, что тренд был заложен ещё в 2019–м.
Петростат подтверждает: в год до пандемии естественная убыль населения Петербурга составила 19 человек. В 2020 году она составила уже минус 13 980 человек. За 9 месяцев 2021 года — минус 22 338 человек. Смертность в 2020 году выросла на 19,1% к допандемийному периоду; в 2021 году — на 22%, но уже к 2020 году (с его высокой базой). Иными словами, город натуральным образом пустеет. Да, очень медленно, но пока что — неумолимо.
Глобальная конкуренция
Российская демографическая пирамида тоже выглядит не в пользу дешёвого труда. Страна сейчас — в демографической яме, ставшей следствием потрясений ещё Второй мировой войны. Начальников (людей с опытом в возрастной категории 30+) — очень много. А молодых, неопытных и оттого дешёвых кадров — крайне мало. В самой "дешёвой" возрастной категории от 20 до 24 лет (только вышли на рынок) — в 1,5 раза меньше!
Да, в спину им дышит чуть более многочисленное поколение Z, рождённое на хлипком беби–буме, но им до "возраста согласия" (на труд) ещё лет 5. А главное — отношение к работе у этой "смены" весьма специфическое: с привычной для старшего поколения российского бизнеса моделью эксплуатации трудовых ресурсов за минимальные зарплаты согласуется не очень. Для молодёжи важна инклюзивность и партисипативность: у этих людей ниже уважение к иерархиям, а если что–то не нравится, они гораздо легче посылают своего работодателя, чем привязанное страхом за своё место поколение Х. Короче говоря, выросло поколение, не пуганное по–настоящему суровыми временами: травма 90–х их не коснулась.
Но что ещё важнее, молодые не боятся заглядывать во Всемирную сеть в поисках работы. И если до пандемии удалёнка была скорее роскошью, на которую рассчитывали только лучшие ИТ–специалисты, то сегодня это повсеместная практика для самых разных специализаций. По сути, хорошего английского языка достаточно для того, чтобы предложить свой труд на внешних рынках, где зарплаты могут быть в 1,5 раза выше (даже с учётом дисконта за дистант).
"За последние несколько месяцев соискатели, находящиеся в поисках работы, в более 1 млн резюме указали, что живут в России, но готовы покинуть страну ради трудоустройства, из них на Петербург приходится около 10%, или более 145 тысяч резюме. Треть из таких соискателей претендуют на удалённый формат работы", — рассказывает руководитель пресс–службы hh.ru Северо–Запад Мария Бузунова.
Правда, границы стёрлись не только между странами, но и между регионами России, и это помогло частично компенсировать потерю кадров в Петербурге. Многим городским работодателям оказалось проще и дешевле нанять человека на удалёнку из регионов, где зарплата ниже в 1,5–2 раза. Это немного сократило неприятный кадровый дефицит и несколько сдержало в городе потенциальный рост зарплат.
Наконец, инфляция даже официально в ноябре достигла 8,1%. Субъективные ощущения роста цен ещё катастрофичнее: респонденты называют исключительно двузначные цифры. Понятно, что работать за прежние деньги в таких условиях никто не хочет. Если это не идеальный шторм, то уж по крайней мере — сильное волнение. И, как говорят, высокие начальники это уже осознали и волнуются вместе с экономикой.
"Ситуация действительно сложная, но не на рынке труда, а во всей экономике, — констатирует Елена Кудрявцева. — Рынок труда — всего лишь лакмусовая бумажка. А происходит вот что: те, кто может не работать, не работают. Те, кто работает, работают кое–как и получают маленькую зарплату, но недовольны в этом случае и работники, и работодатели. Ну а то, что двигает развитие экономики, а именно качественный производительный труд, — вот это в огромном дефиците. И этот дефицит ничем невозможно пока покрыть".
