По-настоящему дорогое жильё — не только жильё. Кому-то площадь необходима под винный погреб, а кому-то — под художественную галерею.
Эталонно элитное жильё. Недвижимость самого что ни на есть класса люкс. Начиная от расположения, заканчивая планировкой. Архитекторы дома — Карл Росси и Леонтий Бенуа. Филармония и Русский музей — в 5 минутах пешком. Общая стена с Михайловским театром. Комната для прислуги. Камины, дубовая витая лестница. Второй этаж — комната одна, но зато здесь можно разместить хореографическую труппу и даже останется место для рояля. А вот, собственно, и он — сразу не заметишь. Такая недвижимость — сладкий сон риелтора, мечта поэта! В данном случае — художника. Хотя в Музей–квартиру Исаака Бродского время от времени по ошибке заходят и почитатели поэта-диссидента.
Но главная особенность квартиры на Итальянской, 3, которая затмевает собой и наличие второго этажа, и даже её размеры, — это коллекция живописи, появившаяся здесь задолго до основания музея, с момента переезда Бродского в 1924 году.
Исаак Бродский известен потомкам главным образом в качестве автора хрестоматийных портретов вождей советского периода. "Ленин в Смольном", "В. И. Ленин на Путиловском заводе", "В. И. Ленин на фоне Кремля", "В. И. Ленин на фоне Волховстроя", эпические полотна "Открытие II Конгресса Коминтерна", "Заседание Реввоенсовета" а также портреты Сталина, Кирова, Дзержинского, Ворошилова, Жданова и пары десятков других партийных деятелей сделали его самым авторитетным "официальным" живописцем эпохи строительства коммунизма.
Впрочем, это была лишь одна роль Бродского, но именно благодаря ей художник смог не только остаться на плаву даже после того, как часть изображённых объявили врагами народа, но и стать владельцем одной из самых роскошных квартир Ленинграда. Почти 300 м2 на двух этажах! Совсем не "полторы комнаты" его однофамильца. Всё в этой квартире подчинялось интересам большой страсти хозяина — коллекционированию. Полотна русских художников он начал собирать в 1909 году, к новоселью уже был обладателем сотен картин и совершенно не собирался на этом останавливаться. Поэтому вначале просто большая, а с появлением второго этажа — огромная квартира стала похожа на музей изобразительных искусств. С той разницей, что здесь среди экспонатов спали, ели, устраивали музыкальные вечера и занимались рукоделием.
С коллекцией приходилось считаться в бытовых мелочах. Сын художника Евгений напишет в своих воспоминаниях: "Так, например, мебель должна была быть только низкой и не очень большой, дабы не отнимать слишком много площади от стен. Картины и рисунки, висящие на открывающихся створках дверей, конечно же, мешали проходу, а периодические уборки помещений превращались в настоящую проблему, так как вытереть пыль с многих сотен картин чрезвычайно сложно".
Бродский собрал около 100 работ Кустодиева, 80 — Малявина, более 50 — Репина и Маковского, 25 — Серова, а также полотна Врубеля, Левитана, Коровина, Рериха, Сурикова и многих других классиков. Один из самых известных портретов Бродского изображает Исаака Израилевича с только что приобретённой картиной, в которой угадывается кустодиевская "Купчиха", — дружеский шарж сам же Кустодиев и написал. Этот портрет и сейчас находится в собрании музея-квартиры. При этом Бродский был невероятно щедрым человеком — организуя жизнь в доме сообразно расположению живописных полотен, он с лёгким сердцем передавал работы в хорошие руки. Особенно повезло малой родине художника — Бердянску, где благодаря широкому жесту знаменитого земляка сразу удалось открыть художественный музей. Бродский подарил городу около 250 произведений из личного собрания. Впрочем, стены его ленинградской квартиры после этого не сильно опустели.
"Я считаю, что и по количеству и по качеству моя коллекция может смело конкурировать с любым крупным музеем, за исключением, конечно, Третьяковской галереи и Русского музея", — писал он о своём увлечении. Которое, к слову, поддерживало авторов собранных им работ: многие талантливые художники в то время остро нуждались в средствах. Бродский же, благодаря своему привилегированному положению, в деньгах недостатка не испытывал и не только приобретал у них готовые полотна, но и заказывал целые циклы — тем, кого считал мастером.
О привилегированном положении: на Итальянскую улицу запросто захаживал Ворошилов, предварительно позвонив из своего номера в "Европейской", заезжал Киров — останавливал машину у дома и кричал, чтобы Исаак Израилевич выходил. В опалу Бродский не попал даже после смерти Кирова, несмотря на противостояние с коллегами по цеху и уголовное дело по поводу антиквариата. Удивительно, что Бродский так и остался беспартийным.
Второй этаж достался Бродскому после личного вмешательства Кирова. До этого несколько лет художник ютился в четырёх комнатах первого этажа. Это почти без иронии: тут размещались восемь человек, две собаки и попугай. В планировках XIX века использовался анфиладный принцип. Путь в мастерскую пролегал прямо через комнаты, в которых жили дамы — сёстры жены, поэтому приходилось пользоваться чёрным ходом со стороны двора и добираться к себе через длинный узкий коридор и кухню. Мастерская Бродского в то время располагалась в столовой. Большой, но тёмной комнате: все четыре окна выходили во двор. Под потолком располагался большой софит. В таких условиях Бродский напишет "Заседание Реввоенсовета" и "Выступление Ленина на Путиловском заводе". Большие в прямом смысле картины: 3,5×4,5 м и 2,8×5,5 м. Столовая меж тем оставалась столовой — кухня, расположенная при входе, позволяла в ней только готовить, разместиться для обеда там было невозможно. "Заседание Реввоенсовета", оставленное Бродским под софитом в мастерской, однажды напугало Ворошилова. Полотно стояло напротив входа и занимало почти всю стену.
"Когда Ворошилов открыл дверь в комнату, он невольно отшатнулся и сказал: «Ох, простите, у вас здесь много народа…»" — пишет сын художника. Это было в 1928 году, а через 2 года по распоряжению Кирова Бродскому выделили второй этаж под мастерскую. Так в доме произошла обратная перепланировка.
До революции оба этажа были одной квартирой, принадлежавшей графу Гудовичу. Отсюда и огромные площади помещений, и камины, и лестница. После 1917 года на втором этаже разместили районную библиотеку, и дубовые ступени из квартиры Бродского стали вести… в потолок, который отделил жилую часть дома от общественной.
В 1930 году библиотеку уплотнили, и художник получил в своё распоряжение огромный парадный зал с панорамным окном и лепниной. Впрочем, сугубо мастерской эта комната так и не стала — сюда переселился из столовой Евгений Бродский. Гигантских размеров тахта, которая до сих пор здесь стоит, была его спальным местом, а в конце мастерской, за колоннами, поставили письменный и чертёжный стол. И разумеется, новое помещение означало новые стены — коллекция картин к этому времени разрослась так, что некоторые произведения размещались даже на оконных откосах и "украшали" лестницу перед входом в квартиру. За это частное собрание Третьяковская галерея предложила Исааку Бродскому немыслимую сумму — 2 млн рублей, но владелец отказался, понимая, что в масштабах Третьяковки коллекция, которую он с любовью собирал всю жизнь, просто растворится, а какая-то её часть, возможно, навсегда останется в запасниках.
После его смерти наследники передали коллекцию государству — с условием, что она сохранится целиком. Так и произошло — картины до сих пор остаются там же, где были при жизни владельца.
Среди полотен живописцев XIX–XX веков, экспонирующихся в Музее-квартире Бродского, есть и работы самого Исаака Израилевича. И это не только парадные портреты вождей, но и работы раннего периода — абсолютно не похожие на те, что он создавал по заказу государства. Ностальгические ажурные пейзажи, выразительные женские портреты — он не зря был любимым учеником Репина. А ещё здесь есть "Коминтерн". Ненастоящий, из кинореквизита. В самом конце мастерской. Из пояснительной таблички к нему можно узнать, что квартиру Бродский получил именно за эту картину.
