Слабые стороны: специфика банкротств архитектурных мастерских

Несколько лет назад архитектору Максиму Атаянцу удалось отбиться от судебных претензий почти на 380 млн рублей — такие выплаты, по словам зодчего, означали бы его полное разорение. Это единственный подобный кейс для Петербурга.

Начиная с 2007–2008 годов Атаянц среди другой работы выполнял заказы для подмосковного застройщика Urban Group. Жильё хорошо продавалось, заказов было много. "При таком удачном сотрудничестве, как правило, более сильная сторона хочет купить ту, что поменьше, но я инстинктивно сопротивлялся. Мне и творческая, и деловая самостоятельность всегда казались очень ценными. И мы старались, чтобы у нас были разные работы для разных заказчиков", — рассказал "ДП" архитектор.

Примерно с 2015 года у застройщика возникли проблемы. "Как я понимаю, это было связано со взрывным ростом количества площадок, которыми они занимались. Но были и другие факторы, я бы не хотел в это вдаваться", — говорит архитектор. Застройщик обанкротился, и разразился большой скандал. Пострадали многие: покупатели остались без квартир.

Был назначен конкурсный управляющий, задача которого состояла в аккумулировании всех возможных средств. Были опротестованы многие договоры застройщика, в том числе с мастерской Атаянца.

"Сначала пытались представить дело так, что я чуть ли не совладелец девелопера или аффилированное лицо, их подразделение. Мне пришлось просить одну из крупнейших аудиторских фирм приехать, всё проанализировать и убедиться, что никакого отношения я к этому не имею", — рассказывает зодчий. Удалось доказать, что он не аффилирован с застройщиком, но разбирательства не закончились.

"Мне всё равно были предъявлены требования на гигантскую сумму. Все договоры, до которых у них дошли руки, были опротестованы под разными предлогами. Одновременно передо мной стояла угроза абсолютного разорения, потому что деньги были предъявлены немыслимые", — говорит Атаянц. Это была сумма за несколько лет работы его организации в самые тучные годы. Кроме того, его доброе имя оказалось опорочено.

Бороться пришлось больше года. "Очень квалифицированные юристы помогали, и я благодарен, потому что борьба была тяжёлая", — вспоминает Атаянц. В отличие от уголовного, в гражданском судопроизводстве нет презумпции невиновности. Так что зодчему пришлось поднимать десятки тысяч электронных писем и чертежей, заверять их у нотариуса, а затем нанимать судебных экспертов, чтобы доказать, что всё это — реально сделанная работа.

Зодчий выиграл все суды в первой и второй инстанциях, хоть это было и непросто. "Надо внимательно договоры делать, смотреть и тщательно хранить документацию — этим обычно художественно занятые люди пренебрегают", — советует Атаянц.

После "Вулкана"

История Атаянца самая известная, но есть и другие случаи, когда петербургские архитекторы сталкиваются с финансовыми претензиями. В этом году Арбитражный суд Петербурга и Ленобласти рассматривал как минимум два иска о несостоятельности архитектурных компаний. Это ООО "Студио–АММ" и ООО "А архитектс".В первом случае с заявлением о несостоятельности в декабре 2022 года обратилась сама мастерская, созданная в 1991 году Юрием Митюрёвым. Размер её задолженности — 5 млн рублей, следует из материалов дела. Выручка компании, указано в данных сервиса "Контур.Фокус", начала снижаться с 2019 года, когда она заработала 64 млн рублей, в 2022–м показатель упал до 10,5 млн рублей. В материалах дела нет информации, как и перед кем сформировалась задолженность.

Но как сообщал "ДП", мастерской надлежало вернуть аванс 3 млн рублей одной из компаний холдинга "Л1" из–за не прошедшего экспертизу проекта приспособления к современному использованию водонапорной башни завода "Вулкан". Проектировщик утверждал, что не знал о статусе памятника, но это не убедило суды. Не удавалось и получить рассрочку по возвращению аванса, поскольку "финансовое положение заявителя само по себе не является обстоятельством, свидетельствующим о наличии оснований для этого".

Во втором случае заявление о несостоятельности бюро ООО "А архитектс" подано в октябре 2022 года ООО "УК “Опека СПб”", которому бюро задолжало порядка 6 млн рублей. В марте этого года суд ввёл в бюро первую банкротную процедуру — наблюдение, и признал обоснованным долг в 6,25 млн рублей перед "Опекой СПб". Как следует из материалов дела, в 2019 году по заказу кредитора бюро взялось подготовить проектную и рабочую документацию для строительства дома престарелых в Репино, но исполнить этот договор подрядчик не смог. Причина недовольства заказчика была та же, что и в прошлом примере, — документация не прошла экспертизу. В итоге в арбитраже "Опека СПб" взыскала с "А архитектс" более 6 млн рублей неосновательного обогащения и почти 3 млн рублей убытков. Это решение вступило в законную силу.

На март текущего года бюро должно более 11 млн рублей, следует из данных судебных приставов. Максимальную выручку "А архитектс" продемонстрировало по итогам 2017 года — 88,8 млн рублей, а в 2021 году она снизилась до 73,9 млн рублей, следует из данных сервиса "Контур.Фокус". Как сообщали "ДП" в холдинге AAG, куда входило бюро, "на сегодняшний день подразделение “А архитектс” не ведёт самостоятельную деятельность как сегмент бизнеса компании AAG".

Чем гасить

По словам Сергея Бакешина, руководителя практики разрешения споров и банкротства Maxima Legal, специфика банкротств архитектурных мастерских определяется характером их деятельности: произведения архитектуры, в том числе в виде проектов, чертежей, изображений и макетов, являются объектами авторских прав.

Вознаграждение авторам результатов интеллектуальной деятельности имеет особый статус в рамках дел о банкротстве. Оно не учитывается при определении признаков банкротства, но включается во вторую очередь требований кредиторов, вместе с долгами по зарплате. "Исключительные права на законченные архитекторами проекты, как правило, принадлежат заказчикам. А незавершённые проекты достаточно сложно зафиксировать в качестве объектов авторского права и продать на публичных торгах. Этим они отличаются от незавершённого производства, строительства и т. п., где есть материалы и овеществлённые промежуточные результаты", — говорит Сергей Бакешин.

Чаще всего такие компании не владеют и высоколиквидными активами — к примеру, недвижимостью. Соответственно, возникает резонный вопрос: как гасить долги? "Как правило, активом является дебиторская задолженность, которую можно как продать с торгов, так и взыскать",— считает Александра Улезко, руководитель адвокатской практики Ulezko.legal. Правда, взыскать не всегда просто, например если заказчик банкротится и не в состоянии оплатить работу. Для стимуляции заказчика можно запретить использование архитектурного проекта заказчику до момента фактического получения денег за работу. Такой приём, в частности, использовался в споре об архитектурном проекте Новой сцены МДТ, разработанном архитектурной мастерской Мамошина. "Однако с точки зрения наполнения конкурсной массы такой подход не решает проблему, если заказчик проекта банкрот и реальных денег выплатить не может", — добавляет эксперт.

Среди других активов архитектурных мастерских и бюро, за счёт которых можно погасить долги перед кредиторами, Сергей Бакешин называет само помещение (если оно в собственности компании), мебель (не слишком ценный актив), оргтехнику и вычислительные машины. "Архитекторам для работы нужны мощные компьютеры, но они всё равно быстро устаревают и сильно дешевеют, как любая вычислительная техника", — уточняет юрист.

Зодчие оказывают услуги, их основной актив не дебиторская задолженность, а люди, контракты и контрагенты. "Этих активов нет на балансе, их не продать с торгов, но именно за счёт них компания может продолжать работу и расплатиться с кредиторами", — поясняет Александра Улезко.

По её мнению, в российской практике не редкость, когда собственники компаний бросают предприятия с долгами, создавая "зеркальный" новый бизнес и продолжая оказывать те же услуги тем же клиентам. "Перевод этих ресурсов (сотрудников, контрагентов и контрактов) на новую компанию закономерно влечёт субсидиарную ответственность, и российские суды только начали распознавать такие злоупотребления", — резюмирует Александра Улезко.