Якутское кино в последние недели полторы оказалось в топе новостей. Причём не только по причине художественной ценности.
Сперва выступил Роскомнадзор, который потребовал убрать с российских стримингов кинокартину "Айта" Степана Бурнашева. А затем Минкульт отказал комедии Дмитрия Шадрина "Кандидат" в прокатном удостоверении.
История вопроса
"Айта" вышла в прокат 30 марта и в первый же кинотеатральный уик–энд собрала 1 593 606 рублей (по данным ЕАИС). Всего же её бокс–офис составил 26 386 707 рублей, сделав кинокартину самым кассовым якутским фильмом. После столь успешного проката камерный триллер Степана Бурнашева вышел на российских стримингах с более широкой аудиторией. Однако сотрудники Роскомнадзора ознакомились с кинокартиной, разглядели там проявления национализма и потребовали изъять её из онлайн–каталогов.
По сюжету жители небольшого посёлка, в принципе недовольные появлением в их краях чужака — русского полицейского Афони (Андрей Фомин), решают расправиться с ним. Причиной произвола становится самоубийство юной Айты. Оно–то и запускает механизм насилия, которое пытается остановить следователь и Афонин сослуживец Николай (Иннокентий Луковцев), настаивая, что прежде следует доказать виновность подозреваемого и уж потом судить, но не народным, сиречь стихийным и бесконтрольным, а законным судом. По сути же здесь сталкиваются два мировоззрения — деструктивное, построенное на желании отгородиться от всего мира, не желающее пускать к себе никого непохожего, и конструктивное, требующее серьёзных внутренних усилий для принятия окружающей реальности и её неминуемой изменчивости.
Вторая якутская кинокартина рассказывает историю выборов в маленькой деревне. Один из героев переодевается в женскую одежду, чтобы составить конкуренцию недобросовестному кандидату. В этом случае уже Минкультуры заподозрило авторов в ЛГБТ–пропаганде и, чтобы потенциальные кинозрители не подверглись неправильной идеологической атаке, прокатное удостоверение решило не давать.
Информация о недопуске в прокат и снятии со стримингов моментально разнеслась по новостным лентам, телеграм–каналам и соцсетям. Дело дошло даже до заступничества со стороны президента Республики Саха Айсена Николаева, саркастически заметившего в комментарии в одном из российских изданий: "Взять тот же фильм Димы Шадрина “Кандидат” — если запрещать этот фильм, надо завтра запрещать “Джентльмены удачи” и “Здравствуйте, я ваша тётя!” из–за того, что мужчина переоделся в женскую одежду".
Якутское киночудо
Якутский кинематограф начал формироваться в конце 1990–х — нулевых и уже к началу 2010–х представлял собой удивительный феномен: кинокартины, созданные в небольшой республике, поражали жанровым разнообразием, крепкой режиссурой, отличными операторскими и актёрскими работами, активным использованием национальной мифологии, универсальностью сюжетов и низким бюджетом.
В своем регионе кинокартины били кассовые рекорды один за другим, обходя даже голливудские суперхиты. В год здесь снималось и продолжает сниматься 10–15 картин. А на сегодня здесь действует порядка двух десятков кинокомпаний. Но за пределами Якутии о них знало весьма ограниченное число кинокритиков и зрителей. По сути же якутские фильмы оказались в своеобразном гетто, выбираться из которого начали во второй половине 2010–х годов.
Работы местных режиссёров стали отбирать на кинофестивали, откуда они уезжали с призами. Меж тем с широкой российской аудиторией эти кинокартины по–прежнему не могли встретиться, пока 3 года назад не случился 31–й открытый российский кинофестиваль "Кинотавр", жюри которого присудило камерной драме Дмитрия Давыдова "Пугало" Гран–при как лучшему фильму и приз Валентине Романовой–Чыскыырай как лучшей актрисе, а также Гильдия киноведов и кинокритиков вручила свой Приз имени Даниила Дондурея. В прокате фильм собрал 11 745 890 рублей, и чуть меньше половины пришлось на кинотеатры за пределами Якутии.
Казалось бы, дело пошло — якутские кинокартины, снятые, к слову, за небольшой бюджет (в среднем 2–3 млн рублей), наконец получили признание не только профессиональное, но и зрительское, что благоприятно отражалось на бокс–офисе. Но в прошлом году, например, ретродрама Владимира Мункуева "Нуучча" с Сергеем Гилёвым в одной из главных ролей, также собравшая целую россыпь кинонаград, не дошла до кинотеатров, получив обвинения "в русофобии" от ряда представителей неназванной общественности.
…Если б не было так грустно
Всё это было бы, конечно, смешно, если бы не целая серия "но". Предъявляя претензии сомнительного свойства, якутское кино по сути загоняют обратно в гетто. Разумеется, своя и суперлояльная публика у этих фильмов есть, а после таких сюжетов её станет только больше, но не исключено, что в российских кинотеатрах работы якутских режиссёров можно будет увидеть не так уж скоро.
Сами авторы могут начать включать режим самоцензуры при условии, что у них останется желание попасть в широкий отечественный прокат. А это означает только одно — острые углы будут пытаться сглаживать, обходить, придумывать способы, как донести двойные послания. Фантазию такие обстоятельства стимулируют и развивают, но внутренние и внешние ограничения ещё никого не приводили к серьёзному успеху. Сознательно или бессознательно избегая говорить на определённые темы, киноискусство не вырабатывает адекватный язык рассказа и, как следствие, становится беспомощным и растерянным тогда, когда диалог оказывается возможным.
Лишая или ограничивая доступ широкой российской кинопублики к якутским (впрочем, не только) киноработам, органы надзора искусственно суживают картину реальности, создавая таким образом сплошь симулякры. А якутскому кинематографу такие действия грозят остаться без возможности продвижения новых релизов за пределами республики и расширения аудитории.
В начале этого года киноаналитики прогнозировали долгожданный кассовый прорыв якутского кинематографа. На такой положительный разговор настраивали данные бокс–офиса января и февраля: трагикомедия "Молодость" и историческая драма "Не хороните меня без Ивана" за пределами Якутии собрали больше 4 млн рублей в совокупности. Однако чиновники явно мыслят совсем иными категориями и, очевидно, не практического свойства.
Единственный плюс в сложившихся обстоятельствах — масштабный пиар, полученный якутским кино, о существовании которого узнало гораздо большее количество потенциальных зрителей, чем это могло бы быть, получи какой–нибудь местный фильм все кинопремии мира. Сюда немедленно напрашивается поговорка "нет худа без добра", но хочется всё–таки, чтобы развитие и рост шли не вопреки, а благодаря.
