Занавес поднят: спектакли петербургских театров, которые нельзя пропустить

"Лёха"

Театр "Суббота"

Пьеса Юлии Поспеловой — рассказ героини о жизни и приключениях её родного деда, немало всех удивившего, когда под конец жизни он воспылал страстью к соседке по имени Любовь. Поставить этот текст можно как монолог, а можно распределить реплики между несколькими актёрами, создав многофигурную композицию. Режиссер Андрей Сидельников выбрал второй вариант — и получился хит, билеты на который приходится терпеливо вылавливать.

Небольшую комнату, куда помещается всего 30 (!) зрителей, художник Мария Смирнова–Несвицкая превратила в ностальгическую экспозицию позднесоветского быта: все эти серванты, трюмо, шкафы, ковры, вытертые обои, незатейливые картинки, вырезанные из журналов и заботливо помещённые в рамочки, можно было встретить едва ли не в каждой второй советской квартире. За 50 минут из обрывков и фрагментов воспоминаний здесь соберётся совсем другая жизнь: та, что могла бы быть, сложись обстоятельства иначе и будь главный герой чуть поупорнее и понастойчивее.

Режиссёр позволит щемящему чувству утраченного, ускользнувшего проявиться лишь в эпилоге: всем присутствующим предложат выглянуть в окно, и от увиденного получаешь такой укол в сердце, что моментально понимаешь — романтика вкупе с внутренней витальностью способны превозмочь любые невзгоды и даже самые ужасные обстоятельства. Лишь бы их запаса хватило.

"Джинжик"

Театр "Открытое пространство"

В основе спектакля Яны Туминой — реальная история. Однажды пожилой бразилец вытащил из нефтяной лужи пингвинёнка, который потом ежегодно возвращался к своему спасителю, проплывая несколько тысяч километров.

Обычное происшествие, описанное в газетной заметке, фантазией драматурга Туминой превращается в поэтическую историю о человеческом одиночестве, о том, что каким бы высокотехнологичным ни стал этот мир, реальное общение не способно заменить ничто. Человек всегда будет нуждаться в человеке или в любом другом живом создании.

Вместе с командой постоянных соавторов (Кирилл Маловичко, Маша Небесная, Василий Ковалёв, Кира Камалидинова, Анатолий Гонье) режиссёр Тумина творит на сцене неподдельное волшебство, истинную магию. В спектакле "играют" куклы — Старик и Пингвинёнок, — управляемые Александром Балсановым и Анной Сомкиной.

"Джинжик", сотканный из звуков, света и видеопроекций, становится уникальным и исключительным явлением в пространстве петербургского и — шире — российского театра. Мощный социальный посыл здесь предусмотрительно завёрнут в форму философской притчи, чтобы не звучать назидательно и раздражающе. И сделано это настолько виртуозно, настолько бесшовно, что весь спектакль, определяемый авторами как "антиутопия со счастливым концом", сидишь открыв рот и испытывая настоящий детский восторг.

"Друг мой"

Невидимый театр

Пьеса одного из лучших белорусских драматургов — Константина Стешика последние пару лет ставится в российских театрах с невиданной активностью. И это более чем заслуженно. Монопьесу о ночной одиссее за сигаретами, в которую отправляются два друга–приятеля, нередко раскладывают на несколько голосов. Семён Серзин сохранил авторский замысел монологичного повествования, предложив роль рассказчика и исполнителя по сути всех ролей актёру МДТ Олегу Рязанцеву, — и выбор оказался просто–таки снайперски точным, а постановка попадает в разряд обязательных к просмотру.

Рязанцев работает совершенно блестяще, вероятно демонстрируя максимальный спектр своих актёрских возможностей: сперва его герой ведёт себя как бывалый стендапер, с отстранённой иронией и юмором рассказывая, с чего всё началось, однако по мере продвижения вперёд к насмешливым интонациям примешиваются всё более серьёзные и драматические, а каждый герой окрашивается характерной для него краской. Завершается всё финальным монологом, обращённым к зеркалу. Одинокий, разъедаемый рефлексией человек вновь оказывается в фокусе театра. И эта встреча превосходного актёра и замечательной драматургии — чрезвычайно весомое тому подтверждение.

"Розенкранц и Гильденстерн мертвы"

Театр "На Васильевском"

В основе спектакля — пьеса Тома Стоппарда, которая принесла ему европейскую славу, вывела в первый ряд драматургов и сделала одним из самых влиятельных театральных деятелей. Написанная в 1966–м, экранизированная в 1990–м самим автором, со временем она не только не утратила своей актуальности, а напротив — стала ещё более пугающе современной.

Галина Зальцман поменяла местами публику и актёров: первых посадила на сцене, вторых поместила в зрительный зал, акцентировав давно привычным театральным приёмом абсурдность того, что будет происходить дальше. Заглавные роли отданы двум ведущим актёрам труппы — Михаилу Николаеву и Артёму Цыпину. Перекошенная реальность проявляет себя уже в прологе и дальше становится лишь всё более и более искажённой: все персонажи — начиная с Гамлета — рыжие и белые клоуны, действие наполнено гэгами и комическими эпизодами, которые в конце концов разрешаются трагически. А герои изо всех сил пытаются найти хоть что–то, за чем можно было бы скрыться от этого безумного мира, рассыпающегося буквально на глазах, где нарушены все коммуникации и утеряны любые смыслы. Надо ли говорить, что и пьеса, которой уже больше полувека, и спектакль отражают настоящую действительность точнее, чем можно вообразить.

"Товарищ Кисляков"

Новая сцена Александринского театра

Пантелеймон Романов написал "Товарища Кислякова" в 1930–м. Роман вошёл в негласную трилогию об удивительных метаморфозах новой — советской — интеллигенции, пытающейся приспособиться к новой же власти, и был подвергнут жёсткой критике и основательно забыт на несколько десятилетий. Из пыльного сундука его вытащил режиссёр Андрей Калинин и поставил в Чёрном зале Новой сцены Александринки.

Главный герой спектакля — инженер Ипполит Кисляков (Иван Трус) вынужденно работает в музее. На протяжении почти двух часов зрители, сидящие в непосредственной близости, могут наблюдать за поразительными переменами не только с ним, но и с его окружением.

Режиссёра Калинина интересует не столько результат изменений, сколько процесс: почему одни продолжали сопротивляться внешним обстоятельствам, их давлению, саботировать всё, что можно было, в то время как другие соглашались на сотрудничество, находя для объяснений тысячи причин, причём далеко не всегда убедительных. Заглавный герой пытается изображать мученика, но этот флёр улетучивается, как только выясняется: основная цель — выжить! Выжить любой ценой! Внутренняя неспособность рискнуть и пойти против общественного мнения, не слиться в идеологическом раже с революционными массами приводит к неблаговидным и гнусным поступкам. Показав изумительную гуттаперчевость собственного позвоночника и чудеса душевной эквилибристики, товарищ Кисляков заодно обнаружил прежде недопустимые — для старой интеллигенции — свойства, которые, как оказалось, позволяют легко и безболезненно адаптироваться к любым условиям и в любые времена.