Почему в России до сих пор не снят фильм про хорошего бизнесмена

Сергей Сельянов ответственен, кажется, за все главные фильмы последней четверти века: «Особенности национальной рыбалки», «Про уродов и людей», «Кукушка», «Груз 200», «Кококо» и др. Разговор состоялся накануне 15-летия фильма «Брат-2».

Сергей, у нас снимается много разного кино, но почти ничего нет про недавнюю историю. К 1970 году были сняты почти все лучшие фильмы о войне. С распада СССР тоже прошло 25 лет. Но про это время — полный ноль. Мы боимся свой истории?

— Смотрите, первая причина статистическая: в России снимается в 2 раза меньше фильмов, чем в СССР. Вторая причина: какое кино вы себе представляете про 1990-е годы?

Сюжетов много: путч, Ходорковский, «Норд-Ост»...

— Вы называете тяжелые темы, которые зритель не очень расположен смотреть за свои деньги. Это существенно. Были проекты и про «Норд-Ост», и про путч, но все они дорогие. И, с точки зрения нынешнего зрителя, депрессивные. Мы должны снимать это кино, не рассчитывая на возврат денег, что сложно. А для больших фильмов особенно сложно. Несколько ярких высказываний о 1990-х в нашем кино было: это «Особенности охоты» и «рыбалки», и «Брат», и «Жмурки» — список не исчерпывающий, но это яркие картины, которые закрыли существенную часть этого пространства.

Девяностые дают много криминального материала, в той же Америке истории о Чикаго 1920-1930-х годов, сухой закон много лет служили неиссякаемым источником вдохновения, зрители с удовольствием на это смотрели. Но наши зрители сейчас не хотят смотреть криминальное кино. Рефлексия по поводу собственной истории у сегодняшнего зрителя, как правило, либо отсутствует, либо выражается в тоске по советскому прошлому, которое многим представляется великим и замечательным.

Та аудитория, которая ходит в кино, этого советского прошлого вообще не знает.

— Это мифы, мифы гораздо убедительнее, чем факты, это общеизвестно. Кино занимается мифотворчеством. Голливудские картины, все советские картины — это мифотворчество, российские фильмы не исключение. В СССР идеализировали царскую Россию, была фраза «Россия в 1913 году».

Все время себя сравнивали с 1913 годом, это было эталоном.

— Там все было очень круто: рубль был конвертируемым, промышленность росла, экспорт — тоже, все развивалось. Это было не совсем так, но такая идеализация была. Теперь идеализируют СССР. Не все, но существенная часть людей. Большие фильмы про СССР возможны, про 1990-е — боюсь, что нет.

Всегда кажется, что раньше было лучше.

— Кино, как известно, великий утешитель. Никакой национальной идеи сегодня не существует. И все это накладывает свой отпечаток на идеологические проекты. Кино же еще и бизнес. Приходя в кино, люди платят собственные деньги, это имеет значение. Поэтому все, кто вкладывает в кино деньги, очень чувствительно относятся к зрительским ожиданиям. Можно пытаться пробивать и ломать — отдельные фильмы эти задачи выполняют, но, как правило, цель продюсера — почуять ожидания и попасть в них.

Хорошо, депрессивное кино про 1990-е никому не нужно. А что нужно?

— Кино — это интертейнмент. Оно делится грубо на две части. Артхаус и развлекательное кино, за которое зритель готов заплатить деньги. Авторское кино, которое развивает киноязык, — это кино как искусство. Очень существенная вещь, с моей точки зрения, но число зрителей такого кино очень ограниченно, во всяком случае тех, кто готов пойти в кинотеатры и заплатить за билеты. Поэтому сложно рассчитывать на возврат денег. Такое кино не часто является объектом широкого общественного интереса. «Левиафан» — исключение, подтверждающее правило.

Если же говорить о зрительском кино, то это развлечение в широком смысле слова. На российских продюсеров влияет присутствие огромной планеты под названием Голливуд. Это 70% рынка, российские картины дают примерно 20%. Как влияет Голливуд? Продюсеры выбирают преимущественно комедии, потому что в области национального юмора Голливуд нам тут не конкурент. Национальный юмор — он и есть национальный. Либо продюсеры выбирают большие фильмы, посвященные событиям нашей истории, то, чем Голливуд тоже не будет озадачиваться, не интересно ему ничего из нашей истории, кроме Распутина и Екатерины II. А мы снимаем «Сталинград», «Легенда 17», «Батальон», «Битва за Севастополь». Большая часть успехов в российском кино связаны именно с этими двумя темами. На остальных направлениях конкурировать с Голливудом сложно. Вот, например, фантастика: они наделали уже столько чудес, что с ними сложно соревноваться в лоб. Потому что надо очень много денег, которые наш рынок пока не отдает.

Тем не менее позитивные сдвиги происходят, жанровое разнообразие расширяется. Есть проекты, которые рассчитаны на международный рынок. Когда-то моя компания сделала фильм «Монгол» про Чингисхана с Сергеем Бодровым-старшим, он был предназначен не столько для российского, сколько для мирового рынка. Сейчас я вместе с Алексеем Петрухиным продюсирую фильм «Вий-2. Путешествие в Китай», он сразу рассчитан на мировой прокат, он изначально так строится, так придумывается. И в мультфильмах 3D: наши коллеги из Wizart Animation сделали «Снежную королеву», которая успешно продается. Сейчас мы делаем «Волки и овцы: безумное превращение», наша студия «Мельница» делает «Урфин Джус и его деревянные солдаты», который и по качеству, и по типу истории рассчитан на мировой прокат. То есть мы этой дорогой тоже идем, но она пока не главная.

Кино — развлечение, так было и 100 лет назад. И Чаплин развлекал, и наши низкобюджетные кинокомедии занимаются тем же, но эффект разный...

— С точки зрения бизнеса у Чаплина были неудачи. И с точки зрения кино нельзя сказать, что его последние фильмы, которые он снимал, когда наступила эпоха звукового кино, являются шедеврами. Никто не застрахован. И дешевая комедия может быть замечательной. Комедия «Горько!» завоевала сердца подавляющего числа зрителей: вроде бы про сплошную пьянку, тем не менее удалось что-то сказать, в том числе про семейные ценности. И зритель это оценил, он не только поржать туда шел, он чувствовал, что там есть что-то еще. Не могут быть все фильмы одинаково прекрасны, так же как все здания, вся музыка. По статистике, 10% производимых фильмов собирают 90% кассы и зрительской любви. Американцы делают 700 фильмов, 70 или даже 50 завоевывают мир, остальные — так себе. В СССР каждый год делалось примерно 150 фильмов, 15 из них составляют золотой фонд советского кино, остальное — ужас.

Вы спокойно относитесь к тому, что 90% можно отправлять в утиль?

— Это не утиль. Закон 10% — великий, он не только на кино распространяется. Посмотрите на архитектуру, музыку, хоть популярную, хоть классическую, книги. Чарльз Лют-видж Доджсон — Льюис Кэрролл — сказал: 90% чего бы то ни было — полное дерьмо. Принцип Парето говорит про 20% чего-то качественного. Оптимисты могут так считать, но это максимум. Кино — рискованный бизнес, от одного желания: напишу-ка я великую книгу — не все зависит. Допускаю, что это произойдет, но с более высокой долей вероятности это не произойдет.

Фильму «Брат-2» 15 лет. Почему он стал предметом культа? Виноват герой — Иванушка-дурачок — или там в грубом простом смысле сформулирована русская национальная идея?

— Вы сами уже половину сказали. Объяснить это трудно, но если пытаться ограничиться одним объяснением, то это фильм про человеческое достоинство, которого нашим соотечественникам сильно не хватает. Они увидели человека, который может стоять ровно и сам строить свою жизнь. И это главное. Люди увидели, что можно жить достойно. Но это объяснение не единственное. Каждый фильм или почти каждый делается с большой амбицией. И складывается это уже на небесах. Неизвестно, как сложилось бы, не будь Балабанов Балабановым, а Бодров Бодровым. И небеса бы не помогли, если бы это были какие-то средние творческие работники. И у великих режиссеров далеко не каждый фильм превращается в явление. Вы Чаплина упомянули, я Чаплина очень люблю, но одно дело «Цирк», «Новые времена», «Огни большого города», другое — «Великий диктатор», например.

Может, дело в том, что там он слишком много идеологии вкладывал?

— В фильмах «Новые времена», «Огни большого города» тоже полно идеологии. Тема маленького человека, бедный и богатый — это тоже вполне идеологичные расклады, но это не помешало. Это все не объяснить, были бы рецепты, у нас бы и в мире каждый фильм был шедевром. Нет рецептов, слава богу.

Вы говорили, что у нашего государства нет идеологического заказа. Но разве государство не формирует такой заказ, давая деньги на определенные фильмы? Можно ли сформулировать, на какой образ реальности сейчас есть запрос у власти?

— Нет его, потому что нет идеологии. Вы правы, в частных случаях государство поддерживает какие-то проекты, которые ему кажутся ближе. Но, к примеру, с СССР вообще невозможно сравнивать, там был тотальный госзаказ, был метод так называемого социалистического реализма, была именно идеология. Сейчас ее нет. Есть вкусовые предпочтения: например, наш министр культуры любит заниматься историей и уделяет отдельное внимание историческим картинам. У него своя концепция, вполне понятная, исторического лица России. Патриотически победительная. Должен вам сказать, что это не очень расходится с интересами кинематографистов, потому что делать фильмы про поражение России — это, как правило, терять много денег. Кинематографисты любят некоторые темы сами по себе, безотносительно государства: про рыцарей плаща и кинжала, про разведчиков, положительных шпионов, которые делают правильную работу. Это и зрителю интересно.

Почему хорошие чекисты сейчас стали чаще появляться в кино?

— Потому что это интересно зрителю. Зритель сегодня «строит» гораздо жестче государства. Сегодня зритель не будет смотреть криминальные фильмы, фильмы со сложной социальной проблематикой, фильмы, где Россия или ее отдельные представители, те же фээсбэшники, выглядят лузерами. Не хотят. За серьезное кино в широком смысле слова зрители не очень любят платить деньги. Они, может, его и посмотрят, но потом. В Сети. Бесплатно. Не пойдут сегодня люди на «Доживем до понедельника».

«Географ глобус пропил» примерно из той же серии.

— Все, что я говорю, предполагает исключения. Я про среднюю температуру по госпиталю. Продюсеры часто, как люди чрезвычайно амбициозные, берутся за проекты, где высок риск свернуть шею, зато можно выиграть много. Можно «пробить» зрителя чем-то, чего он не ожидает. Это высший пилотаж, получается не часто, но все равно эти попытки не прекращаются.

Существует ли какой-то запрос бизнеса на создание положительного образа бизнесмена? У нас до сих пор нет своего «Гражданина Кейна». Если бизнесмен появляется на экране, то это что-то вороватое, жуликоватое.

— Это довольно глубоко в ментальности российского народа сидит, истоки теряются в глубине веков. Мы действительно не смогли построить капиталистическое общество. У нас другая мораль. Мы же взыскуем царствия небесного: все, что на земле, нам не интересно. Короче, не протестантская этика и мораль. Это протестанты в свое время изобрели капитализм. Они перевели Библию с латыни, потому что непонятно было, о чем говорят в церкви священники, они общаются с Богом без посредников и сами отвечают перед ним. Правило — сыну надо передать больше, чем получил от отца. У нас «работа не волк, в лес не убежит», а у них «труд — это молитва», ты делаешь что-то богоугодное и важное. И на Востоке, и на Западе торговец — очень престижное мужское занятие, чуть ли не главный способ реализации. А мы презираем богатых людей. Действительно, существенная часть состояния вызывает, мягко говоря, вопросы.

Но есть люди, которые заработали много денег с нуля. Я их знаю. Кажется: бери и делай кино.

— Не очень в это верят наши зрители. Тем более сделать кино, как человек заработал деньги с нуля, — довольно сложная материя, неинтересная. Интересно же про любовь, про конфликты, в которых он побеждает.

Однажды, еще в 1990-е, пара очень умных людей из РСПП пригласили меня и говорят: «Есть ощущение, что 90% банков существуют для того, чтобы вывести из них все деньги и сбежать в Англию. Как бы сделать фильм про честных банкиров?» Я ответил: «Вы думаете, что зритель вздрогнет, когда увидит, что банкир решительно в тот же день отправляет деньги по адресу согласно распоряжению владельца? Если вы хотите положительный образ бизнесмена, надо снимать «Красотку». Они меня не поняли.

То есть положительный образ бизнесмена нужно создавать через любовь?

— В частности. Через истории, которые зрителям интересны сами по себе. Но государству надо бы заботиться о позитивном образе бизнесмена, несмотря ни на что. Несмотря на мафию из Коми, мафию сахалинскую, беловоротничковую, более того, властную. Вот поди сделай тут про позитивного бизнесмена, когда кругом ворье, по мнению зрителя!

Я зрителя люблю, но не все в нем уважаю, естественно. Если вы сделаете убедительный фильм про человека, который своим трудом преодолевает трудности, создал свое дело, например молочную ферму...

Кинооператор «Брата» Сергей Астахов открыл крупнейшую в регионе кроличью ферму. Можно фильм снимать!

— Люди не любят такие истории, потому что это им укор. Ты сидишь, жрешь пиво, футбол на диване смотришь, и тебе не нравится, что есть другие люди, непохожие на тебя. У нас молодежь хочет быть чиновниками. Считается, что в каждом народе 10% активного населения — они хотят чего-то добиться, может быть, проиграть, но хотя бы попробовать. У нас, по-моему, этот процент существенно ниже, в том числе по историческим причинам.

До 1861 года у нас было рабство, и после реформы еще лет тридцать по инерции это все продолжалось ментально. И только-только что-то начало шевелиться у Столыпина, как совсем всё под корень рубанули. У нас частная собственность не священна, а ведь на этом все должно держаться.

Вы как-то говорили, что кинематографу нужна господдержка и субсидии от государства должны быть невозвратными. В Голливуде условному Спилбергу дают субсидии или нет?

— Не дают Спилбергу субсидии, но это не значит, что американское государство не поддерживает киноиндустрию разными способами. Там кино придают огромное значение, потому что это не только экспорт денег, но и экспорт идей, американского образа жизни и т. д. И у Госдепа давно взаимная крепкая дружба с Голливудом. Это с одной стороны. А с другой — американцам этот вид спорта, я имею в виду кино, по разным причинам удается лучше всех в мире. В принципе, мы можем вообще не делать наше кино, они все за нас делают. Но практически весь остальной мир, кроме Индии, пользуется различными формами государственной поддержки. Она выражается в разных формах. Иногда это налоговые послабления, иногда прямые дотации и т. д., потому что считается: кино — это инструмент национальной культуры, самоидентификации. Эти национальные коды через кино воспроизводятся сегодня наиболее эффективно. Это вопрос ментальности страны, это важно.

Это национальные приоритеты, с моей точки зрения. А крупные проекты, которые в существенной степени определяют лицо зрительского национального кино, без существенной поддержки невозможны. При этом частных денег в кино все равно больше половины. Если не убрать возвратность, то крупные проекты больше не смогут производиться: не будет ни «Легенды 17», ни «Сталинграда», ни «Метро», ни того же «Батальона» и т. д. Суммы ведь небольшие, я имею в виду — господдержки. Поскольку у каждого арестованного губернатора дома по миллиарду рублей обязательно лежит наличкой, если по три губернатора в год арестовывать и все, что у них там по ящикам рассовано, отправлять на поддержку кино, то денег вполне хватит.

89 регионов, по три губернатора в год — на 30 лет вперед кино обеспечим!

— Да-да.

А телевидение и кино — это не сообщающиеся сосуды? Атмосфера всеобщей ненависти, которая сейчас есть на ТВ, не перетечет на большие экраны?

— Кино многообразно, любой фильм может возникнуть, мы живем в свободной стране. Но если вдруг кто-то снимет историю, скажем, про Донбасс, вряд ли она будет человеконенавистнической, скорее какой-то героической или что-то в этом роде. И я не думаю, что наших соседей и братьев украинцев кто-то будет мазать черной краской и представлять исчадием ада, чистыми фашистами. И среди украинцев там найдется, возможно, положительный и отрицательный герой, и среди наших то же самое. Кино все-таки шире и глубже. Да, оно бывает неудачным и паршивым, даже если посвящено каким-то прекрасным темам. Люди хотят сказать что-то очень хорошее, а не умеют. Бездарно и непрофессионально это делают, это оскорбляет и тему, и кинематограф, и весь наш великий народ. Но, к сожалению, без этих слабых фильмов не бывает никаких кинематографий.