Итальянский миллиардер о том, чем Россия лучше Европы

У вас есть проекты и в России, и в Италии. Можете сравнить, как ведется бизнес тут и там?

— В последние 30 лет Россия и Запад поменялись ролями. В Италии 30 лет назад ситуация для бизнеса была достаточно гибкой, удобной. Теперь этой гибкости больше нет.

Например, у нас на Сицилии есть гостиничный проект за 65 млн евро. Он недалеко от моря, но подойти к воде мы не можем. Мы пытаемся решить вопрос уже 5 лет. Но раз за разом упираемся в то, что чиновники хотят просто оставить все как есть.

Я слышал в России такое выражение. Если есть два человека, у одного из которых три коровы, а у другого одна, то проще всего будет убить двух коров у того, у кого их три. Тогда они будут равны. Этот образ очень подходит сегодняшней Италии. Многим хочется не чтобы у него было лучше, а чтобы у тебя было хуже. И еще очень много бюрократии.

В России, наоборот, такой необходимой гибкости куда больше.

Какие еще преимущества вы видите в России?

— Если я собираюсь инвестировать в ту или иную страну, я интересуюсь несколькими вещами. Нужно, чтобы была политическая стабильность. В Италии она есть, в России — тем более. Конечно, мы можем помечтать о лучшей демократии. Но Путин — это лучшее, что вы можете сейчас иметь. Другой параметр — общественное спокойствие. Россия — очень спокойная страна.

Есть пара экономических критериев. Госдолг: в Италии он сумасшедший, 135% (от ВВП. — "ДП"), в России — 7%. Хотя это и не потому, что вы такие молодцы: просто никто не дает денег, вот госдолг и не растет. Но так или иначе это важно. Далее — налогообложение: в Италии ставки очень высокие, у вас — низкие.

В России другие проблемы. Цена кредитов слишком большая. Чтобы инвестировать здесь, нужно приходить только со своими деньгами. У меня в России шесть–семь проектов, инвестиции в каждый — 30–40 млн евро, в сумме — 250–300 млн. Я богатый человек, но и у меня нет машинки, которая печатает деньги.

Вы много общаетесь со своими европейскими коллегами, в том числе и с теми, кто не работает в России. Как они видят нашу страну?

— Все очень просто. Они читают газету Corriere della sera и мыслят предрассудками. Примером была история с грузинской войной. У грузин были американские советники, по сути, американская армия. Они начали вторжение в Южную Осетию. Но "агрессором" в западной прессе стала Россия. Я не знаю, зачем западные политики представляют Россию в образе врага. Но это так. То же самое касается Украины. Понятно, что и на Путине лежит часть ответственности за то, что там случилось. Но ведь другая часть этой ответственности лежит на Западе. Надо быть идиотом, чтобы считать, что России будет неважно, что происходит в соседних с ней постсоветских странах. Большинство моих коллег смотрят на ситуацию сквозь призму таких предрассудков. Таких, как я, кто старается смотреть отстраненно и использовать логику, — очень мало. Время от времени я привожу сюда десяток итальянских журналистов. После таких поездок их мнение о России, конечно, меняется. Но потом они возвращаются домой и попадают в прежний контекст. Не могу же я все время их сюда возить.

Честно говоря, я не могу понять, какова стратегия Запада во всей этой истории. Она выглядит слегка самоубийственной. Видимо, им просто нужен образ врага.

Можно ли что–то сделать для того, чтобы эти предубеждения исчезли? Приглашать иностранных инвесторов сюда?

— Это все второстепенно. Главное, что нужно, — это чтобы прошли пять поколений. Тогда у предпринимателей выработается это умение — видеть как есть, без предрассудков.

Вы работаете в разных регионах России. Видите ли вы разницу между ними?

— Должен сказать, что у нас в России нет никаких особенных отношений с государством. И в Италии тоже. Крестного отца у нас нет.

Большой разницы между регионами я не наблюдаю. Разница скорее между типами бизнеса. Россия — идеальная страна для того, чтобы тут что–то построить и тут же это продать. А вот с такими проектами, как гостиницы, тут сложнее. Деньги возвращаются в течение 10, иногда 15 лет.

Около полутора лет назад ваши земляки, западные политики, ввели санкции против России. Как из–за этого изменилась ситуация для вас?

— Главное изменение и главная проблема — это стоимость кредитов. Она стала очень, очень высокой. Русские банки брали деньги на Западе, теперь из–за санкций денег им там не дают, и поэтому здесь выросли процентные ставки.

К примеру, по одному из наших отелей предполагается доход 8%, а кредит мне предлагают взять под 14%. Ну так лучше вообще ничего не строить. Мы хотим тут работать, но кончать жизнь экономическим самоубийством ради святой матери России я не хочу.

Что мы можем с этим сделать? Ничего, только ждать нормализации ситуации. Сейчас нет условий для проектов, которые требуют привлеченных денег. Проекты, которые можно реализовать за свои деньги, — другое дело. Но, еще раз, у меня нет машинки, которая печатает деньги. Поэтому и больших новых проектов пока не будет. Хотя это и не означает, что я больше не верю в Россию.

Кроме того, что касается кредитных ставок — может ли российское правительство сделать что–то для улучшения инвестиционного климата?

— Да ничего оно не может сделать. Просто должно пройти пять поколений. Дело тут совершенно не в правительстве. После 70 лет коммунизма кто одержал здесь победу? Рынок. Не капитализм, а именно рынок. Чтобы одно превратилось в другое, нужно время.

Многие думают, что достаточно принять три–четыре закона и все будет хорошо. В Италии тоже есть такой парень. Его зовут Ренци, он работает у нас премьер–министром.

В России в 1991 году тоже так рассуждали. Мол, сейчас русские примут несколько хороших законов, таких, которые работают у нас на Западе, и все сразу пойдет как надо. Не пойдет! Дело же не в одном законе, не в одном Путине. Дело в миллионах людей, у которых есть привычки. Если ты напишешь закон, который идет вразрез с их привычками, этот закон просто не будет работать.

Сокращается ли число иностранных туристов, которые останавливаются в вашей петербургской гостинице?

— Нет, их не стало меньше. Хотя у людей есть представление, что между Россией и Западом идет война — за Крым, за Украину. Из–за этого они опасаются ехать сюда.

То же самое мы увидим в Париже. Я уверен, что туристический поток туда упадет. Должно пройти время, ничего другого мы сделать не можем. То же самое случится с Египтом. В этой ситуации Россия вела себя странно. Почему вы не сказали сразу, из–за чего упал самолет? И еще эти санкции против Египта, по туристическому сектору. Египет — это единственная страна, которая помогла бы вам победить ИГ.

Каков ваш прогноз на ближайшее будущее?

— Нормализация отношений больше зависит от Запада, чем от России. В России есть добрая воля прекратить этот конфликт. Про Запад не могу сказать об этом с уверенностью. Они там очень верят своим спецслужбам.

Можно вспомнить Дарвина. Десять тысяч лет назад, когда люди жили в лесу, безопаснее было ходить не по одному, а группой. Чтобы выйти из строя, перерасти предрассудки, нужно большое усилие. Это трудно. Всем нравится ходить строем. А такие, как я, всех раздражают.