Юрий Чайка вступил в войну компроматов с Алексеем Навальным: на подозрения в семейной коррупции он ответил обвинением Навального в связи с Уильямом Браудером и американскими спецслужбами. Но ответ в духе "А ты кто такой?" редко бывает убедительным. Когда компроматные войны выходят в эфир, это часто предвещает политический кризис.
Генеральный прокурор
Юрий Чайка выступил с развернутым ответом на обвинения в свой адрес со стороны оппозиционера Алексея Навального. Фонд борьбы с коррупцией выступил с масштабным разоблачением бизнеса непосредственных подчиненных и сыновей Юрия Чайки в виде не только текста, но и фильма; 2 недели этот фильм сотрясал соцсети и собирал разнонаправленные отзывы, то есть стал безусловным событием в политическом мире, и вот теперь через газету "Коммерсант" получен ответ.
Юрий Чайка с самого начала пообещал назвать заказчиков, и он это сделал. По твердому его убеждению, заказчиком выступил Уильям Браудер, глава фонда Hermitage capital, который вел в России бизнес, а потом перестал его вести — после того как правоохранительные органы начали расследования, фонд покинул страну.
Есть такой старый анекдот про студента биофака, который абсолютно все знает про червей, но больше ничего не знает. Когда на экзамене ему достается билет про слонов, он начинает: "Слоны — большие животные, они рождаются, живут и умирают. После смерти в земле их съедают черви..." — и дальше рассказывает все про червей. Примерно так же поступил Юрий Чайка: его спросили, откуда у его детей многомиллиардный бизнес и почему жены его заместителей регистрируют юрлица с супругами членов банды Цапков, а он говорит, что все это заказал Браудер, и дальше рассказывает все про Браудера.
В изложении генпрокурора Чайки история получается такая: глава Hermitage capital через десятки фиктивных фирм скупал акции "Газпрома", сформировал 7%-ный пакет акций и затем пытался участвовать в управлении корпорацией. Все это сопровождалось "выводом преступно полученных дивидендов на миллиарды рублей в офшоры, неуплатой налогов и преднамеренным банкротством предприятий". Возбуждаются уголовные дела, по ходу которых в СИЗО умирает сотрудник фонда Сергей Магнитский, и эту смерть "Браудер и его руководители из спецслужб США решают использовать по максимуму". Далее начинается политика — "ненависть к нашей стране в целом и российской прокуратуре в частности", намеки на "цветные революции", закон Магнитского и так далее.
Но мы знаем и другую историю, согласно которой Сергей Магнитский расследовал, наоборот, коррупционные схемы по уводу денег из бюджета и отъему бизнеса, в которых участвовали сотрудники силовых структур. И в этой истории, например, следователи, занимавшиеся делом Магнитского, непонятным образом начали приобретать недвижимость за рубежом за астрономические суммы.
На самом деле обе эти истории могут и не противоречить друг другу. Обладателям крупных состояний свойственно искать способы уйти от налогов, это правда. Даже Лионель Месси уклонялся от налогов, как мы недавно узнали, и угодил под суд. Но и про то, как в России могут отжать бизнес, тоже много сказано и написано. И вполне может быть, что одни люди, допустим, разрабатывали схемы, а другие люди, увидев, что у них под носом плавают крупные суммы, решили, что им эти деньги тоже пригодятся. Кто там чью смерть использовал, вопрос не самый корректный, потому что Магнитский бы, наверное, не умер, если бы ему в изоляторе оказали медицинскую помощь, которую он требовал.
В ответе Юрия Чайки не хватает трех вещей. Во-первых, постоянные утверждения о том, что Уильям Браудер действовал по указке американских спецслужб — ну это нуждается все-таки в каких-то доказательствах. Понятно, что на эмоциональном уровне для российского читателя заявления "они это делали из ненависти к России" должно быть достаточно, но это совершенно никак не подкрепляется. Допустим, покупка нерезидентами акций "Газпрома" была запрещена, но резидентство означает не гражданство, а налоговое резиденство, вопросы по схемам, позволявшим нерезидентам покупать акции, возникали еще больше десяти лет назад, и если все это столько времени работало, то либо там формально все было в порядке, либо нужно спрашивать, где прокуроры были раньше. Почему все это непременно "спецоперация", а не вполне обычное желание бизнесмена завладеть ценным активом, в ответе Юрия Чайки не разъясняется. В отличие от Навального, он не публикует документов.
Даже если это так, и доказательств мы не видим только потому, что это государственная тайна (будем надеяться, Юрий Чайка не останется голословным и представит их в свое время), во-вторых, не хватает связи Уильяма Браудера с Алексеем Навальным. Здесь мы тоже видим только убежденность в этом Юрия Чайки на основании рассуждения "у него столько денег быть не может". А у налоговиков и следователей могли быть миллионы долларов на виллы в Дубае, что ли? Тут можно вопросы задавать в обе стороны.
В-третьих же, Юрия Чайку спрашивали совсем не об этом. Налоговые преступления налоговыми преступлениями, но ведь не Уильям же Браудер спонсировал Артема Чайку на приобретение дорогостоящего отеля в Греции с целью дискредитации Генеральной прокуратуры, и не он учил его схемам вывода кораблей Верхнеленского пароходства в офшоры. Ну, наверное, не он. То, что генпрокурор сознательно не отвечает по существу, ставит его в более уязвимое положение. Ответ в духе "А ты кто такой?" вообще редко бывает убедительным.
Перед нами разворачивается война компроматов. Для общества она означает не только обнародование множества интересных историй, но и одновременно еще большую поляризацию. Компромат можно найти практически на любого политика, однако когда войны выходят в открытый эфир, как правило, это становится предвестником политических кризисов, и Юрий Чайка делает для этого ничуть не меньше, чем Алексей Навальный.
