Студентов СПбГУ оптимизация до бунта довела.
Громкий скандал разразился в Институте истории СПбГУ (бывший истфак). Студенты утверждают, что действия администрации университета ставят под угрозу существование и развитие петербургской исторической школы. Главные претензии — сокращение количества курсов по выбору (элективов) и числа преподавателей. Затрагивает это и другие факультеты. Резолюция, принятая студенческим советом, уже передана в ректорат, а вскоре, возможно, отправится в министерство образования. Размещенная в интернете петиция меньше чем за сутки набрала более полутора тысяч подписей. Представители ректората утверждают, что ни занятия, ни преподавателей в СПбГУ не сокращают, а происходит лишь оптимизация учебных программ. "ДП" разбирался, где ошибаются одни и что недоговаривают другие.
Выбирай, но осторожно
Детонатором для взрыва студенческого негодования послужил принятый ректоратом в апреле приказ № 3773 / 1 "Об установлении требований к максимальной и минимальной численности обучающихся для изучения дисциплин". Согласно ему, электив может открыться, только если на него записалось не менее 10 человек.
Проблема в том, что именно элективы обеспечивают подготовку узких специалистов. А это как раз то, чем всегда славился Петербургский университет вообще и истфак в частности. Студенту, изучающему на кафедре истории Средних веков Византию, курс древнегреческого языка необходим как воздух. Но его однокурснику, специализирующемуся на религиозной Реформации XVI–XVII веков, это ни к чему. Зато на элективе по Тридцатилетней войне он может получить те знания, которые лягут в основу его диплома, а позднее, может быть, и диссертации. Точно так же студенту геологического факультета, желающему стать кристаллографом, нужны совсем другие элективы, нежели тому, кто мечтает о палеонтологии. По факту сокращение курсов по выбору сокращает и число специальностей, которые будут получать выпускники старейшего университета страны. Хотя с бюрократической точки зрения запись в дипломе не поменяется.
Студенты факультета прикладной математики — процессов управления подсчитали, что у них после вступления приказа в силу из–за недобора закроются 56% курсов по выбору. Похожие показатели обсуждают в социальных сетях студенты физического факультета. Одним словом, ограничениями элективов недовольны почти все. Еще в апреле против приказа начали собирать подписи.
"Когда принимается положение об охране здоровья обучающихся, то от нас требуют сформировать мнение, проголосовать. А приказ об элективных дисциплинах — это, оказывается, "технический документ", и студенты не должны участвовать в его разработке", — объясняет возмущение студентов председатель студсовета Института истории Лия Фаррахова.
Столкнувшись с противодействием, ректорат приостановил приказ "до дальнейших разъяснений". Но унять бурю не удалось. 24 июня требование отмены приказа собирались обсудить на заседании Большого студсовета СПбГУ. Однако не смогли собрать кворум. Тогда инициатива перешла к студентам–историкам, которые продемонстрировали исключительную пассионарность — в полном соответствии с заветами выпускника истфака ЛГУ 1946 года Льва Гумилева.
25 июня состоялось открытое заседание студсовета Института истории, на котором учащиеся (а также аспиранты и выпускники прошлых лет) огласили резолюцию с достаточно категоричными требованиями: отменить злосчастный приказ, прекратить слияние кафедр и сокращение преподавательских ставок, а также впредь учитывать мнение обучающихся по судьбоносным вопросам.
Оппонировать студентам пытался директор Института истории Абдулла Даудов. Его главным аргументом было то, что университетские преподаватели не должны заниматься репетиторством, ведя малочисленные элективы. При этом он упирал на то, что в приказе есть исключения. Это так, но предусмотрены они только для учебных профилей, на которых учится меньше десятка студентов. А на том же истфаке профиль "Всеобщая история" объединяет несколько кафедр с очень разным числом обучающихся. Как и почему студенты, занимающиеся медиевистикой, античностью и новой историей, должны слушать одинаковые узкоспециальные курсы — непонятно.
Преподы на поводке
Что касается сокращения профессорско–преподавательского состава. Студенты утверждают, что Институт истории покидают около 15 человек. Часть из них не смогла выиграть конкурс на должность, часть уходит по собственному желанию. Есть и те, кто не был допущен к конкурсу по формальным причинам. Например, из–за отсутствия научной степени — даже если человек уже защитил диссертацию, но не успел получить документы из ВАК. Такие ситуации характерны не только для Института истории.
"Администрации хочется, чтобы преподавателей было как можно меньше, — считает представитель независимого профсоюза "Университетская солидарность" Юлия Крылова. — И чтобы это небольшое количество справлялось со всеми курсами за ту же зарплату. Как только заканчивается контракт, а они, как правило, пятилетние, новый конкурс на должность просто не объявляется. Это вполне законно. Но получается, что преподаватели сидят "на коротком поводке". Неважно, сколько лет ты пахал и сколько выпустил дипломников. Так может исчезнуть целое научное направление".
Придраться с точки зрения закона действительно сложно. По словам Даудова, СПбГУ лишь следует общей стратегии, которую Минобразования РФ обозначило еще в 2012–м.
"Есть соотношение: один преподаватель на определенное количество обучающихся. В стране установлен порядок: 1 к 12. У нас 889 обучающихся. Если поделить на 12, то получится, что должно быть 74 преподавателя. А у нас работает 158", — сообщил директор Института истории на заседании студсовета.
Впрочем, про тех, кто увольняется по собственному желанию, справедливо говорят, что "из хорошего места не уходят" и что, мол, атмосфера в университете гнетущая. При этом все сотрудники подписывают допсоглашение к трудовому договору, запрещающее комментировать действия администрации в публичном пространстве. Корреспонденту "ДП" удалось пообщаться с несколькими преподавателями, но все согласились разговаривать исключительно на условиях анонимности.
Собеседники "ДП" в один голос говорят, что главные тренды последних лет — увеличение педагогической нагрузки (в СПбГУ легко найти преподавателя, который читает по 800–900 часов в год, хотя в европейских вузах перебором считается даже 300–400), формализация всех сфер университетской жизни, а также повышенные требования к показателям научной работы.
То, что преподаватели должны быть действующими и регулярно публикующимися учеными, логично. Однако на деле доцентам и профессорам приходится отнимать время у студентов для написания статей, и наоборот — у научной работы для лекций.
В таких условиях найти основания для непродления контракта или недопуска к конкурсу на замещение должности легко. Соответственно, численность профессорско–преподавательского состава в том же Институте истории с 2012–го сократилась почти на 30%. Активнее других сокращаются ставки ассистентов, на которые могут претендовать начинающие преподаватели, не имеющие степени.
Многие сотрудники университета согласны с тем, что оптимизация учебных программ нужна и некоторые элективы действительно давно пора было закрыть. Но уверены, что теми методами, которыми действует ректорат, позитивных изменений добиться сложно. Косвенно это подтверждают свежие рейтинги. В QS World University Rankings СПбГУ за прошедший год смог подняться всего лишь на одну ступеньку, заняв 234–е место и пропустив вперед Новосибирский университет.
А в опубликованном вчера журналом "Форбс" списке лучших вузов России СПбГУ стал 18–м, потеряв позицию по сравнению с 2018–м. Хотя в размещенной на сайте университета программе развития до 2020 года он уже сейчас должен занимать в международных рейтингах место не ниже 200–го. Очевидно, что–то пошло не так. И давно.
Лучше больше, да лучше
Еще одна тенденция, стабильно провоцирующая публичные скандалы, — укрупнение кафедр и факультетов. На истфаке особенно переживают за кафедру этнографии и антропологии, где после прошедших конкурсов осталось четыре преподавателя вместо девяти. Ходят настойчивые слухи о ее слиянии с кафедрой истории культуры, хотя официальных решений по этому поводу нет.
Весной общественность бурно обсуждала перспективы исчезновения уникальной кафедры ихтиологии и гидробиологии на биологическом факультете, которую собирались объединить с двумя другими в целях все той же оптимизации. В итоге ситуацию заморозили до осени, но сотрудники кафедры сообщили "ДП", что в кулуарах им прямо заявляют: вопрос о ликвидации кафедры решен, и администрация лишь ждет удобного момента, чтобы оформить это официально. Подтверждают они и сокращение преподавательского состава (это не только увольнения, но и, к примеру, перевод заслуженных педагогов на 0,25 ставки).
"Можно взять две кафедры с похожими названиями и потихоньку объединить. Причем все делается втихаря. В Институте наук о Земле была огромная кафедра экологической безопасности. Из 20 с лишним преподавателей осталось человек пять. Кафедры точно не будет, хотя об этом прямо не говорят. На преподавателей повесили по 16 курсов, не говоря уже о дипломниках", — рассказывает Крылова. Она сама была вынуждена покинуть университет в 2017–м из–за истекшего контракта.
Кстати, Институт наук о Земле возник в результате объединения в 2013–м факультетов географии и геологии. Этот процесс тоже сопровождался протестами студентов и преподавателей, часть из которых в итоге была уволена. Тогда же пытались слить воедино исторический и философский факультеты. Но историкам удалось отстоять независимость, преобразовавшись в институт. Повторить этот успешный опыт они рассчитывают и сейчас. При этом основная тяжесть борьбы неминуемо ляжет на плечи студентов.
"Очевидно, что преподавательская активность ни к чему не приведет, — признается один из преподавателей СПбГУ. — Мы слишком связаны контрактом. И нет единства сообщества, так как часть из нас адаптировалась к существующей системе. Единственные, кто может что–то изменить, — студенты". Так считают и другие собеседники "ДП".
"Приказ, за отмену которого выступаем, затрагивает весь университет, — констатирует Фаррахова. — Необходимо, чтобы консолидировались студенты других факультетов. Если дело ограничится одним–двумя активистами, это проблему не решит". Летние каникулы помешать борьбе не должны: студсовет намерен использовать это время для того, чтобы "спокойно рассылать обращения во все возможные инстанции".
Официально
За разъяснениями "ДП" обратился в пресс–службу СПбГУ. На просьбу прокомментировать ситуацию поступил следующий ответ (публикуется с сокращениями):
"Кадровые процедуры в университете предельно прозрачны: информация по конкурсам на замещение должностей профессорско–преподавательского состава за 9 месяцев до конкурса публикуется на сайте СПбГУ. А потому все кандидаты — как сотрудники университета, так и лица, работающие в других российских и иностранных вузах, научных учреждениях, — находятся в равных условиях. Конкуренция среди соискателей позволяет привлекать для работы в университете лучших. За последние 5 лет только из зарубежных организаций в СПбГУ приехали работать более 400 ученых и преподавателей, научные показатели которых примерно вдвое выше, чем в среднем по университету.
Помимо постоянных научно–педагогических сотрудников в университете практикуется привлечение преподавателей по договорам гражданско–правового характера. Таким образом, в зависимости от учебного плана число преподавателей, вовлеченных в образовательный процесс в разных семестрах одного учебного года, может различаться (как в сторону уменьшения, так и в сторону увеличения). Это динамичный процесс.
Развитие научных исследований, открытие новых образовательных программ, конечно же, приводит и к изменениям в структуре СПбГУ. При этом тезис о постоянном стремлении университета к укрупнению структурных подразделений не соответствует действительности.
Так, за последнее время в СПбГУ появился факультет иностранных языков, Институт педагогики, Институт проблем государственного языка, а в июне 2019 года принято решение о создании факультета математики и компьютерных наук. Кроме того, из кафедры информатики была выделена кафедра информационно–аналитических систем, из кафедры гражданского права — кафедра нотариата, а из кафедры филологии Юго–Восточной Азии и Кореи — кафедра филологии ЮВА и кафедра корееведения.
Студенческие советы активно участвуют в жизни университета. Представители студенчества входят в ученые советы структурных подразделений, в Ученый совет СПбГУ, в состав различных комиссий (стипендиальных, учебно–методических, по переводам и восстановлениям, приемке оказанных услуг и работ и др.). Кроме того, уже несколько лет все приказы по университету содержат пункт, согласно которому любой желающий может направить свои предложения по их изменению и (или) дополнению. Таким образом, все студенты, а не только члены органов студенческого самоуправления имеют возможность прямо влиять на формирование правил жизни университета. И многие универсанты этим правом активно пользуются".
Историческая справка
От либерального до чугунного
- Первый типовой устав для российских университетов император Александр I подписал в 1804 году. Он позволял профессорам самостоятельно выбирать ректора. Следующий император, Николай I, в 1835 году слегка закрутил гайки, поставив высшие учебные заведения в большую зависимость от министерства просвещения.
- Эпоха университетской вольности пришлась на время великих реформ Александра II. По уставу 1863 года выбирали всех — от ректора до профессоров. На лекции стали допускать вольнослушателей (за плату). Студенты, почувствовав дух свободы, начали все активнее претендовать на участие в общественной жизни как самостоятельная сила. Эта вольница вскормила в том числе и братьев Ульяновых, старший из которых участвовал в убийстве либерального императора в марте 1881 года.
- В 1884–м, уже при Александре III, приняли новый устав, заслуженно прозванный "чугунным". Видный консервативный публицист того времени Михаил Катков писал, что главное в нем — "надзор за студентами и их ограждение от вредных влияний". Заодно запретили преподавателям выбирать ректора и деканов факультетов.
- В 1905 году Николай II подписал Временные правила, призванные слегка ослабить контроль. В университеты частично вернули выборы. Но революционное движение, немалую часть которого составляли студенты, уже слишком набрало обороты. Временные правила так и не успели превратиться в полноценный университетский устав до 1917 года.
- В Советском Союзе высшее образование окончательно стало частью госмашины, утратив самоуправление.
