Мегаполисы и компании-лидеры нужны друг другу. Однако плоды этого союза могут иметь неожиданный вкус.
Город, каким мы его знаем, — это "производная от капитала". Но город может быть производной от промышленной площадки, и тогда мы видим перед собой Детройт, который во времена "автомобильной Америки" был самым динамичным и привлекательным городом Соединённых Штатов. Без малого 2 млн жителей, крупнейшие промышленные комплексы автомобильных корпораций Ford, Chrysler, General Motors… При этом спрос, который генерировали работники этих предприятий, привёл к росту индустрии услуг.
Но во что превратился Детройт сейчас? Как только автопроизводители начали убирать производства, сразу выяснилось, что рабочие, всю жизнь простоявшие "у конвейера", в общем–то, ничем другим заниматься не могут и не хотят. А денег, чтобы платить за разнообразные городские сервисы, у них тоже не стало. В результате работу потеряли те, кто трудился в бизнесах, построенных вокруг расходов рабочих. Они стали уезжать из города. За последние полвека численность населения сократилась втрое, недвижимость подешевела, сократился сбор налогов. Меньше налогов — меньше денег на городские программы, администрация попробовала брать в долг, но привлечь бизнес и повысить налоговые сборы не получилось. В итоге в 2013 году Детройт стал банкротом.
"Дамское счастье" как драйвер города
Но город может быть производной "от большой торговли" — тогда мы видим Париж, великий Париж, перестроенный по гениальному плану барона Османа. Замечательный урбанист и социолог Дэвид Харви, рассказывая о создании первого по–настоящему современного города в Европе, объяснял, "откуда взялись деньги на реформы барона Османа… Были культивированы… целые группы новых кредитных учреждений, и эти новые финансовые инструменты позволили построить бульвары, прорубить их через старый город. Это был огромный успех! Но что происходит дальше? Капитал очень успешно применяется в городском строительстве… Это порождает новые деривативные рынки: возникают новые гостиницы, новые универмаги. Универмаги становятся новыми центрами потребления. Есть замечательная повесть Эмиля Золя, которая называется “Дамское счастье”. Это рай потребления в этих новых огромных магазинах.
К вопросу о женщинах: Осман совершенно осознанно говорил, что если нам удастся привлечь женщин на рынок, то мы создадим новую опору экономики, новый источник потребления. Бульвары становятся не просто местом пешеходных прогулок, а витриной. На которой реклама делает своё дело стимуляцией потребления. И всё это берётся в кредит…"
Три столпа городской экономики
Почти через век после того, как Жорж Осман осуществил перестройку Парижа, другой великий градостроитель, Роберт Мозес, взялся за перестройку Нью–Йорка. Безусловно, он вдохновлялся идеями своего великого предшественника, но пошёл дальше. Городу нужны не пешеходные бульвары, утверждал Мозес, а шоссейные дороги, которые сократят время поездки на окраины и в пригороды и позволят вывести из центра города и население, и производство. Мозес начал с развития системы платных мостов, связывающих Манхэттен с Куинсом и Бронксом, и ежегодный доход в десятки миллионов долларов, приносимый этим бизнесом, давал финансовую основу для осуществления других масштабных проектов.
Можно сказать, что фундаментом для экономики Нью–Йорка стала "скорость" — инфраструктура позволила обеспечить концентрацию на сравнительно небольшой площади огромных масс людей и их быстрое перемещение.
А что, это имеет такое большое значение? Решающее, могли бы сказать экономисты Жиль Дюрантон (Пенсильванский университет) и Диего Пуга (институт CEMFI), авторы знаменитой работы Micro–Foundations of Urban Agglomeration Economies ("Микроосновы экономики городской агломерации").
Этих основ учёные выделили три. Во–первых, это "распределение", то есть возможность извлекать выгоды из совместного использования тех самых объектов инфраструктуры, когда высокие издержки их содержания распределяются на множество компактно проживающих пользователей.
Во–вторых, чем больше работодателей и работников соберётся в одном месте, тем выше вероятность совпадения квалификации соискателей и требуемых работодателю навыков. Дюрантон и Пуга назвали этот эффект "согласованием".
Третий важный фактор, способствующий развитию агломераций, — это обучение. Большие города привлекают людей возможностью получить знания и навыки, необходимые для социального роста. А концентрация людей, обладающих такими навыками, делает города источником создания и распространения инноваций.
Большие города = большие деньги
А как может повлиять на развитие города появление в нём какой–то крупной компании? Это будет зависеть от того, где находится ваш город и насколько велик его рынок труда. Ещё полтора столетия назад американский экономист и статистик Генри Кэри, изучавший структуру национального дохода США, выявил примечательную закономерность — как зарплата работников зависит от степени концентрации капитала в городе.
Кэри установил, что в богатых городах Восточного побережья США доля зарплаты в каждом долларе стоимости товара была максимальна, а доля капитала (прибыли и ренты) — минимальна. А вот по мере продвижения "в глубину страны" (в бедные и лишённые инфраструктуры регионы) доля зарплаты в стоимости товара снижалась, а доля капитала — росла. Объяснение этому лежит, в общем–то, на поверхности: там, где наниматели конкурируют за труд работников, последние имеют больше возможностей требовать себе более высокую зарплату. А более высокие зарплаты "белых воротничков", каждое утро приезжающих в деловой центр, оборачиваются растущими доходами ресторанов, баров, магазинов и множества других сервисов, в которых заняты менее квалифицированные сотрудники.
То есть для такого города, как Петербург, появление в нём ещё одной крупной корпорации — очевидный плюс для рынка труда. И как мы помним, чем выше зарплаты в городе — тем больше он привлекает талантливых карьеристов, а те в свою очередь создают спрос "на обучение" — главный драйвер постиндустриальной экономики.
Зато для периферии какое–нибудь градообразующее предприятие становится жестоким эксплуататором — у работников такого города–завода нет выбора, потому что все работодатели помельче подстраиваются под зарплатный уровень "главного бизнеса".
Неоднозначные последствия
Впрочем, рост зарплат в крупных корпорациях, сосредоточенных в большом городе, имеет ещё один довольно сложный эффект — чем выше зарплаты горожан, тем выше мотивация городских работодателей инвестировать в "трудосберегающие технологии". Красивое название заставляет думать, что речь идёт о каких–то механизмах, облегчающих человеческий труд, но на самом деле это не так. Имеются в виду машины и алгоритмы, позволяющие вообще избавиться от человеческого труда.
И к сожалению, речь идёт именно о труде городского среднего класса, в первую очередь "офисных хомячков". Компьютеры и роботы не могут заменить людей, выполняющих нестандартные задачи, — для "искусственного интеллекта" это пока слишком сложно, не годятся они и для того, чтобы вытеснить с рабочих мест "городской обслуживающий персонал" — официантов, продавцов, уборщиков, — это будет слишком затратно. А вот рядового клерка машина может заменить уже сейчас.
При более высокой стоимости сопоставимой рабочей силы и одинаковой стоимости IT–технологий компаниям в мегаполисах выгоднее вкладывать в автоматизацию своих бизнес–процессов больше, чем компаниям во всех других городах, объясняют экономисты Ян Экхаут (Университет Помпеу Фабра), Кристоф Хедтрих (Уппсальский университет) и Роберту Пиньейру (Федеральный резервный банк Кливленда) в исследовании "IT и городская поляризация". Технологизированные города будущего могут стать городами "без среднего класса" — в них будут работать очень высокооплачиваемые специалисты и очень низкооплачиваемый обслуживающий персонал.
Правда, в этой ситуации оставшиеся без работы секретари, делопроизводители и офисные помощницы могут найти себе применение… в индустрии развлечений, превращая техномегаполисы в луна–парки — со всеми сопутствующими удовольствиями. Но это уже другая история.
