В мае 2018 года газета "Деловой Петербург" отметит свое 25-летие. Каждую неделю редакция рассказывает о самых интересных событиях, случившихся в городе в те далекие годы, когда Петербург только начинал обретать черты известного нам сегодня мегаполиса и центра деловой жизни. Многие имена и названия компаний, отметившихся на страницах нашей газеты в 1990-х годах, хорошо знакомы и сейчас. Причем не только таким же ветеранам делового Петербурга, как мы, но и новому поколению бизнесменов.
1994 год
Скандал на вторичном рынке жилья в Петербурге: бизнес ополчился против инициативы команды Анатолия Собчака по наведению порядка в отрасли. Недавно созданное властями "Городское жилищное агентство" берет на себя слишком много, считают риэлторы, и их поддерживают в прокуратуре и антимонопольном комитете.
Новое агентство совмещает функции контроля за проведением сделок, проверок их на предмет юридической чистоты, ведет регистрацию и учет операций по купле-продаже и обмену квартирами. Ну и, ко всему прочему, само торгует недвижимостью. Создается парадоксальная ситуация: контролирующий орган, от которого зависит работа всех участников рынка (без визы ГЖА не заключается ни одна сделка), сам является крупнейшим игроком. К тому же, услуги по проверке и согласованию сделок – платные, и риэлторы жалуются, что без дополнительной оплаты (сверх тарифа), ГЖА чуть ли не намеренно затягивает все процессы и по сути срывает сделки. Разумеется, обычным покупателям и продавцам квартир в такой ситуации нет никакого смысла идти к обычным риэлторам, а надо обращаться только в само ГЖА – там все будет и быстрее, и надежнее, и дешевле.
Масла в огонь подливает и конфликт ГЖА с районными ПИБами, которые с советских времен ведут реестры сделок с недвижимостью и не желают никому отдавать свои архивы. Забирать их приходится со скандалами, ОМОНом и рукоприкладством.
В июньской статье "ДП" в 1994 году "ДП" перечисляет пять законов, которые мэрия нарушила, учредив ГЖА в том виде, в каком он работает. Антимонопольный комитет издает предписания об изменении устава агентства, а городская прокуратура подает в суд, требуя вообще ликвидировать эту организацию. В газетной статье глава КУГИ Михаил Маневич оправдывается: до появления ГЖА на рынке не было никакого порядка, требовалось сделать хоть что-то, и, возможно, мэрия поторопилась.
В конечном итоге, ГЖА будет ликвидировано как супер-контролирующий орган, его функции будут перераспределены между несколькими ведомствами. Попытки Анатолия Собчака наводить порядок в городе решительными мерами в дальнейшем с завидной регулярностью будут проваливаться.
О хаосе, творившемся в коридорах Смольного и в головах чиновников, рассказывает июньская статья в "ДП" 1994 года "Государство за контакты с торговыми гигантами". Суть в следующем: Антимонопольный комитет разработал программу поддержки малого и среднего бизнеса стоимостью 20 млрд рублей ($10 млн по актуальному курсу). Деньги эти, по задумке чиновников, надо было потратить, чтобы повысить финансовое благополучие малых предпринимателей и обеспечить им выход на международные рынки. Речь, правда, шла в основном лишь об одном сегменте предпринимательства, зато самом "народном" - торговле продовольствием и товарами народного потребления.
Стоит напомнить, каким образом малые предприниматели в те годы выходили на международные рынки. Они делали это буквально. Садились на автобус до Польши или паром до Турции и с огромными сумками и ручными тележками ехали на рынки в прямом смысле этого слова. А потом возвращались на свои региональные рынки, оборачивая капитал примерно за месяц с маржой в 200-300%.
Идея же чиновников заключалась в том, чтобы вывести этих самых предпринимателей на прямые контакты с транснациональными корпорациями вроде Unilever. По какой-то причине разработчики этой концепции полагали, что челноки должны закупать товары напрямую со складов производителей. Это, по расчетам, должно было за счет сокращения числа посредников снизить розничные цены на 35-40%, а норма прибыли у торговцев, включенных в программу, должна была стать на 15-20% выше, чем у их конкурентов. О том, что крупные производители не продают свои товары напрямую мелкой рознице, а работают через дистрибуторов, в антимонопольном комитете будто не знали.
В качестве примеров успешной работы малого и среднего торгового бизнеса приводились довольно странные истории. Вроде корпорации "ОГГО", скупавшей магазины по всему городу, компании "Хопер" (классической финансовой пирамиды), и даже "Газпрома", который по странному стечению обстоятельств вложил $35,5 млн в открытие супермаркета "Все для дома" в Приморском районе Петербурга. Разумеется, все три примера не имели никакого отношения к обсуждаемому вопросу. И то, что в сознании городских чиновников их можно было выдать за успехи малого и среднего бизнеса в сфере торговли, говорит об их крайней степени наивности. Ну или сознательного передергивания фактов.
На деле же выделенные деньги – и это уже можно считать реально содержательной частью программы - направлялись банкам, страховым и инвестиционным компаниям, которые формально должны были размещать долгосрочные инвестиции в торговый сектор. С высоты 2017 года трудно судить наверняка, но, похоже, именно передача бюджетных денег финансистам и была единственной целью всего этого романтического популизма.
О методах работы реального торгового среднего бизнеса рассказывается в другой статье "ДП" в июне 1994 года. Фирма "Сэлдом", прославившаяся к тому времени "очень простой" рекламой, договорилась о сотрудничестве с одним из самых именитых петербургских научных учреждений Институтом теоретической астрономии (ИТА, сейчас называется Институт прикладной астрономии). Как из рекламы фирмы было трудно понять, чем занимается компания "Сэлдом", так же и из статьи "ДП" непросто понять, в чем заключалось сотрудничество. Хотя, его положения довольно подробно описывались в тексте, современному человеку все это кажется как минимум глупостями, а в худшем случае – мошенничеством.
Во-первых, "Сэлдом" по договору оказывает техническое содействие в съемке научной киноленты "Рандеву с кометой". ИТА получила на него грант от института фундаментальных исследований при президенте РФ. Кроме того, на базе института существовала типография (изначально для публикации справочников с информациях о положении тел Солнечной системы), которая приносила небольшую прибыль за счет коммерческих заказов, и позволяла худо-бедно платить ученым зарплаты и запускать научные разработки. Вот в ее работе и должна была принимать участие фирма "Сэлдом". Как именно – не уточнялось.
Далее шла речь о том, что институт предоставляет партнерам помещения в своем историческом особняке на набережной Кутузова, 10. Причем, не только под офис, но и под магазин бытовой техники и электроники. Сейчас никакого магазина в здании астрономов-теоретиков уже, конечно, нет, а тогда существование в институте торговой точки с фотоаппаратами и принтерами казалось вполне нормальным.
"Институт получает необходимые средства и техническое содействие, а мы – рекламу и стартовую площадку для внедрения на петербургский рынок", - объяснял суть партнерства глава местного представительства "Сэлдом" Геннадий Александров. По какой-то удивительной случайности ИТА избежал участи десятков других институтов по всему городу, которые начинали со сдачи в аренду своих помещений в центре Петербурга, а кончали потерей зданий, а зачастую и закрытием.
В июне 1994 года "ДП" пишет о загадочной смене руководителя Промышленно-строительного банка (ПСБ) – уже тогда крупнейшего регионального банка. К тому времени петербургский ПСБ отделился от центрального, и работал самостоятельно. Однако управлялся он, во многом, по старым советским правилам. Владимир Семенов руководил им еще во времена работы организации в качестве специализированного госбанка. Его команде не без поддержки властей удалось превратить филиал в системообразующий банк нового типа, сохранив в клиентах большинство промышленников региона. Активная работа на стремительно меняющемся рынке позволила существенно нарастить масштабы. Прибыль ПСБ по итогам 1993 года составила 94 млрд рублей ($78 млн по актуальному курсу) – половина от общего показателя прибыли всех вообще банков Петербурга. Через год прибыль удвоится, а валютные запасы банка составят 2,9 трлн рублей. Правда гиперинфляция "съест" этот успех – курс рубля к доллару подскочит почти втрое.
Еще на годовом собрании в марте 1994 года Владимиру Семенову дежурно продлевают полномочия председателя правления, а уже в конце мая он отправляется в почетную ссылку – руководить германским филиалом банка. Новый председатель правления – Валерий Филиппов. Никаких объяснений происходящему в банке не дают. Многочисленные акционеры требуют руководство банка к ответу. К сожалению, тогда "ДП" так и не смог прояснить ситуацию, озвучив лишь версии: неудовлетворительные результаты проверок филиалов и покупка крупного пакета банка некоей мощной структурой.
Сейчас мы знаем, что смотреть надо было на имя не нового предправления, а на его заместителя – Владимира Когана. До недавних пор это был довольно скромный предприниматель, поставлявший оргтехнику, в том числе для офисов ПСБ. Параллельно у него была небольшая брокерская фирма "Петровский трейдхаус", которая и скупила за короткий срок небольшой пакет акций банка.
В дальнейшем именно Владимир Коган стал основным владельцем и лицом крупнейшего регионального банка. Ему удалось справиться не только с проблемой плохих кредитов и привлечь серьезное западное финансирование, но и сделать ПСБ одним из самых высокотехнологичных банков страны. В 1996 году Валерий Филиппов покинул свой пост номинального руководителя, когда председателем правления Промстройбанка стал Владимир Коган, возглавлявший его вплоть до продажи ВТБ.
1995 год
Спустя всего год Владимир Коган предпринял попытку недружественного поглощения второго по величине регионального банка – "Санкт-Петербург", об этом пишет "ДП" в июне 1995 года. За этой историей виделась рука Смольного, который желал консолидировать финансовые капиталы городских банков и предотвратить экспансию московского капитала. Особо важно это было сделать из-за разгоравшегося конфликта между властями Петербурга и Кремлем.
Внешне все выглядело вполне безобидно: осенью 1994 года "Санкт-Петербург" распространил среди своих акционеров облигационный займ. По его условиям, облигации конвертировались в акции банка в соотношении 1:1. Брокерская фирма "Ленстройматериалы" начала скупать в интересах ПСБ акции "Санкт-Петербурга", дающие право на облигации. К тому моменту как руководство "Санкт-Петербурга" спохватилось, "Ленстройматериалы" были готовы консолидировать облигации, позволявшие претендовать на 15% акций. Однако, банк начал встречную скупку акций, стараясь не допустить их на свободный рынок. В ПСБ денег не жалели, и взвинтили цену покупки.
Чтобы отбить атаку, "Санкт-Петербург" пошел на нестандартную меру – изменил условия конвертации облигаций, предлагая за каждую из них не одну акцию банка, а сразу 10, причем, с досрочным погашением. Такой ход позволил существенно сократить желание акционеров продавать акции "Ленстройматералам". Побочным эффектом стало сказочное обогащение простых акционеров, которые успели выкупить облигации и не стали от них избавляться, несмотря на предлагаемые брокерами деньги. Держателям облигаций достались, кроме акций из расчета 1:10, еще и доход в 40% годовых, а также дивиденды за полный 1995 год. Общая доходность по облигациям тогда составила 1000% годовых, но "Санкт-Петербург" сохранил независимость.
В июне 1995 года арбитраж ставит точку в споре за Большой Гостиный двор. Контрольный пакет на городском конкурсе получила фирма "Виктория", представлявшая интересы руководство универмага и банка "Викинг" Алексея Устаева. Ее основной конкурент, инвестиционный фонд "Хопер" пытался оспорить эту победу.
Дело в том, что единственный критерий, по которому "Виктория" была признана победителем – время подачи заявки. Объем же инвестиций, которые предлагали в "Хопре" направить на реконструкцию Гостиного двора, был гораздо больше: $6,8 млн в дополнение к зафиксированной в конкурсной документации сумме $11.8 млн. По ходу разбирательств чиновники стали выдвигать и другие претензии к москвичам. Изучая которые можно было прийти к выводу, что условия конкурса разрабатывались специально под "Викторию", и никто другой не мог стать победителем.
Во-первых, оказалось, что у претендентов на универмаг почему-то обязательно должен был быть собственный лицензированный таможенный склад. "Хопер" озаботился этим вопросом. Но бумаги на выдачу лицензии для таможенных помещений, приобретенных инвесторами, где-то затерялись. Так что начальник Санкт-Петербургской таможни Валерий Еременко заявил, что никакого таможенного склада у "Хопра" нет. Вторым сюрпризом стало то, что банковская гарантия, которую выдавал москвичам банк "Петровский", почему-то оказалась не безотзывной, как это требовали условия конкурса. Ну и напоследок "Хопру" напомнили, что у него есть крупные финансовые обязательства перед петербуржцами по своим ценным бумагам. По совокупности этих претензий суд решил, что "Виктория" честно выиграла в конкурсе. В ближайшие 20 лет именно она будет управлять Гостиным двором.
В июне 1995 года депутаты Петербурга ополчились против секс-шопов. На четвертом году демократии выяснилось, что их работа ущемляет права жителей Петербурга. При том, что, собственно бизнес этот не славился особой прибыльностью, и в статье "ДП" говорится, что на весь пятимиллионный город работает лишь шесть секс-шопов, а еще три недавно закрылись или перепрофилировались. Их средняя дневная выручка составляла в 1994 году 1,5 млн – чуть больше $300.
Возглавил поход против этих "рассадников разврата" депутат Ватаняр Ягья. Предложенный им законопроект запрещает размещение секс-шопов в жилых домах и вблизи детских учреждений и людных мест, под которыми понимаются (стадионы, рынки и пр.). Наиболее жесткий вариант законопроекта вводит запрет размещаться магазинам интимных товаров ближе 2 км от таких мест. Редакция указывает, что в таком случае, секс-шопы смогут работать лишь нескольких отдаленных промзонах и в Лахте. В качестве альтернативы Ватаняр Ягья предлагает организовать специальную зону, где будут собраны все подобные заведения по примеру Репербана в Гамбурге.
Кроме того, из ассортимента секс-шопов депутаты требуют исключить порнографическую продукцию и "изделия, предназначенные для сексуальных извращений". Чтобы не плодить разночтения, разработчики закона уточняют, что имеется в виду: садизм, мазохизм, гомосексуализм, зоофилия и педофилия.
В июне 1995 года близится к концу история успеха одной из первых городских розничных сетей – корпорации "Холидей". Руководитель компании Виктор Секут рекламировал ее по всем доступным каналам, обещая, что уже к концу 1994 года сеть будет объединять 140 магазинов. Деньги на этот проект собирались за счет продажи "векселей" петербуржцам, которые охотно несли свои деньги, польстившись на обещания огромной прибыли. Никакими векселями бумаги, передаваемые инвесторам, с юридической точки зрения не были. А реальных активов у компании практически не появлялось.
Бизнес-модель строилась на получении в аренду многочисленных помещений в жилых домах, в основном, старых советских магазинов. Товарные запасы брались на реализацию и не принадлежали "Холидею". То есть никакого обеспечения по инвестициям реально не было. Ко времени краха фирмы в сеть удалось собрать 24 магазина и одну парикмахерскую на Новоизмайловской проспекте.
Параллельно с розничным бизнесом корпорация занималась и финансовой деятельностью: выдавала кредиты под залог квартир и машин. А также под эгидой АООТ "Ломбард" скупала у петербуржцев электронную технику.
Первоначальные претензии вкладчиков и правоохранителей возникли именно к "Ломбарду" - именно он в своих офисах продавал векселя "Холидея" и выдавал кредиты без необходимой лицензии. Пострадавшие вкладчики подали 1800 исков в суд и последовательно их выигрывали, добиваясь ареста имущества "Ломбарда" для возврата денег. Попытка руководства фирмы разграничить сферу ответственность продавца ценных бумаг и, собственно, "Холдией" не произвела впечатления на судей. Чтобы уйти от ответственности, магазины срочно меняли вывески с "Холидей" на "Продукты 24" - формально они не принадлежали компании, и еще надо было доказывать их связь. Однако и такая уловка не сработала, и на магазины сети был наложен арест.
Разумеется, никаких денег вкладчикам вернуть не удалось – право аренды магазинов было реализовать практически невозможно, а распродавать товарные запасы, взятые у поставщиков на реализацию, суды не решились – это было бы совсем несправедливо. Инвесторы объединились в "Союз защиты прав акционеров и вкладчиков" и развернули бурную деятельность, требуя, к примеру, признать мошеннический отъем денег национальным бедствием и вернуть деньги из средств министерства по чрезвычайным ситуациям.
1996 год
Новый глава города начинает свою "большую работу". Первые шаги Владимира Яковлева в Смольном вполне закономерно связаны с формированием своей команды. Из власти (на время) уходят самые приближенные к Собчаку чиновники. Об одном из первых жестких решений губернатора "ДП" пишет 25 июня 1995 года: Владимир Яковлев расформировал комитет экономики и финансов и подверг критике финансовую политику своего предшественника. Редакция комментирует: "Это в будущем угрожает статусу Петербурга как первоклассного заемщика".
Расформирование ключевого комитета, которым многие годы руководил Алексей Кудрин, сопровождалось проверками комиссии, подводившей итоги его работы. Сказать, что результаты проверки стали скандальными – значит, пытаться сгладить вопрос. Все было гораздо хуже.
Не то, чтобы там нашлись откровенные преступления. Просто общая ситуация в городе была такой, что достаточно было намекнуть, мол, Кудрин дал из бюджета миллион рублей модельеру Татьяне Парфеновой, подруге Людмилы Нарусовой, как градус народного гнева среди обнищавших за годы демократии петербуржцев превышал все допустимые отметки. Передача 46 млн рублей из городской казны режиссеру Алексею Герману-старшему на фильм "Хрусталев, машину!" не вызывала понимания у тех, кому приходилось жить на зарплату в 100 тыс. рублей в месяц. Перевод денег, полученных из федерального бюджета для строительства метро, на финансирование непопулярных в народе Игр Доброй воли, также вызывал возмущение. Особое недовольство вызывали потерянные бюджетом 26 млрд рублей на счетах рухнувшего Северного торгового банка. Ревизоры нашли массу нарушений при работе комитета финансов с этим банком.
Наибольшей критике была подвергнута кредитная политика администрации Собчака. Шоком стала впервые обнародованная полная сумма городских долгов – 3,3 трлн рублей (более $670 млн) – треть общих доходов бюджета. При этом дефицит бюджета составлял 27% - денег не хватало катастрофически. Команде Кудрина приходилось занимать у банков под 200% годовых, да и то на очень жестких условиях. При том, что, разумеется, доходы бюджета на такую сумму за год не могли вырасти, а значит, долговая нагрузка с каждым годом росла все больше.
Наверное, будет преувеличением сказать, что банки держали Смольный за горло. Но – пикантная подробность – на время смены команды финансового ведомства банкиры отказывались давать городу кредиты, под предлогом "неопределенности персоналий высоких должностных лиц". Возможно, речь шла о стремлении посадить в кресло главы комитета финансов какого-то конкретного человека и о подтверждении всех обязательств, взятых на себя Смольным перед банками.
Разогреваемые общим азартом городских СМИ подробности ставили Алексея Кудрина не просто в сложное положение – речь шла об уголовных делах. Правда, ничего такого не случилось, потому что давний патрон Кудрина, Анатолий Чубайс, возглавивший администрацию президента РФ забрал подшефного финансиста к себе. А из АП, как известно, выдачи нет. Вскоре он стал замминистра финансов РФ, и его карьера вышла на совсем другой уровень. Хотя давать показания по "делу Собчака" вскоре все же пришлось.
Не очень понятно, на чем было основано это утверждение, но почему-то общим местом было мнение, будто политика Владимира Яковлева заставит отвернуться от него банкиров, которые перестанут кредитовать бюджет. С высоты 2017 года нетрудно заметить, что выгода от кредитов Смольному у банков была как минимум не меньше, чем у Смольного, получавшего эти кредиты. Тем не менее, довольно авторитетные люди намекали, мол, теперь Петербург останется без денег. Сам Алексей Кудрин подливал масла в огонь, обмолвившись на пресс-конференции, мол, "если придет новый губернатор, Петербургу придется заново создавать кредитную историю".
Владимир Яковлев сумел не просто решить эту проблему, но и в каком-то роде поставить на место банкиров. Уже в ближайшее время его команда разработает систему казначейства, отказавшись держать счета каждого отдельного комитета и ведомства в коммерческих банках, взяв все их расчеты в одни руки. После этого поднимется настоящий бунт петербургских банкиров, которые, как оказалось, вовсе не так сильно были готовы рвать отношения с новым руководством. А кредиты Яковлев стал получать совсем в других местах, и ключевым партнером стал вместо петербургских – московский ОНЭКСИМ банк. Правда, довольно скоро он перейдет под контроль петербуржца Юрия Рыдника и станет Балтонэксимбанком.
Руководить финансовым ведомством был назначен депутат Игорь Артемьев – один из самых последовательных критиков администрации Собчака. Его заместителями стали хорошо известные сегодня специалисты Виктор Кротов, Анатолий Зелинский и Сергей Вязалов.
Вновь созданный комитет экономики и промышленной политики возглавил уволенный из Смольного за два года до этого Дмитрий Сергеев. С советских времен он возглавлял ЛОМО, где при переходе в Смольный оставил преемником Илью Клебанова. Тот, кстати, тоже вскоре войдет в команду Владимира Яковлева, а только затем станет ближайшим соратником Владимира Путина.
В этом же июньском номере "ДП" рассказывается о заморозке строительства станции метро "Адмиралтейская". В 1996 году ее подземная часть была уже построена. Но деньги, выделенные на рытье наклонного хода, были "переброшены" на проведение Игр Доброй воли, так что работа встала. Прежняя администрация решала вопрос просто: брала новые кредиты. Однако Владимир Яковлев, побывавший на подземной станции, решил, что долговая нагрузка города и так слишком велика. В итоге открыть станцию для пассажиров не удалось ни ему, ни даже Валентине Матвиенко – ленточку на входе в 2011 году перерезал уже Георгий Полтавченко.
Вообще, новый губернатор, подтверждая свое реноме "крепкого хозяйственника", стал регулярно проводить т.н. объезды. Для жителей города это было в новинку - что городской голова вот так запросто общается с ними и обсуждает самые приземленные темы. Прямо во время таких объездов Яковлев заявлял о каких-то принципиальных решениях, неизменно вызывая восторг у горожан, и недовольство у бизнеса. Скорее всего, такие громкие заявления не были экспромтами, а готовились заранее.
Только в одном июньском номере "ДП" рассказывается о трех губернаторских объездах – на "Адмиралтейской", а также на Правобережном рынке и в Апраксином дворе.
На рынке он огорошил торговцев указанием запретить торговлю алкоголем в ларьках. Т.н. "пьяные" ларьки были основным каналом дистрибуции контрафактного алкоголя. Крупные заводы сотрудничали с магазинами, и сильно страдали от конкуренции с "левыми" производителями. Правда, оглашая свое решение, Владимир Яковлев говорить об этом не стал, а сосредоточил внимание на здоровье петербуржцев, которому угрожала "паленая" водка. Борьба с алкоголем в ларьках шла с переменным успехом все время правления Яковлева, и почти окончательно была завершена при Валентине Матвиенко.
Скандал в Апраксином дворе был связан с возмущением Яковлева характером торговли там. Само возмущение было понятно – то, что творилось на "Апрашке" в середине 1990-х иначе как бардак не назовешь. Губернатор, по сути, сказал не особо выдающиеся слова: вся торговля регулируется комитетом по управлению городским хозяйством, а разрешения на торговлю могут давать только районные администрации. Но эти утверждения, как пишет "ДП", "вызвали волнения среди уличных торговцев и поставщиков товаров". Потому что, разумеется, контролировалась торговля в Апраксином дворе по факту совсем другими организациями, и разрешения и запрет на торговлю давали тоже далеко не районные власти.
Завершить наведение порядка в Апраксином дворе Владимир Яковлев тоже не успел, хотя очень старался. Справедливости ради, это не удалось сделать ни Валентине Матвиенко с ее кипучей энергией, ни Георгию Полтавченко с его угрюмой настойчивостью.
В Москве, между тем кипят свои страсти: на носу второй тур выборов президента, и на кону стоит слишком много. Как раз в конце июня 1996 года разгорается один из главных скандалов эпохи Бориса Ельцина - Дело о "коробке из-под ксерокса".
Для широкой публики, не смотря на освещение в СМИ, этот скандал прошел без особого внимания – люди просто не поняли, что произошло. "ДП" сообщает об этом вскользь, в заметке о назначении недавнего претендента на пост президента генерала Александра Лебедя секретарем Совета безопасности. Одновременно Ельцин снимает крайне непопулярного в народе министра обороны Павла Грачева, с именем которого связывают неудачи в чеченской кампании.
Но куда важнее, что со своих постов уходят директор ФСБ Михаил Барсуков и глава службы безопасности президента Александр Коржаков, а также вице-премьер Олег Сосковец. Это результат внутренней борьбы в команде Бориса Ельцина: "семья" против "силовиков". Незадолго до этого по указанию Александра Коржакова, контролирующего финансирование предвыборной кампании Ельцина, задержаны члены его штаба с коробкой из-под бумаги, набитой полумиллионом долларов. В ходе напряженных переговоров президент занял сторону "семьи" и главы своего штаба Анатолия Чубайса, и политический ландшафт страны был определен на ближайшие пять лет.
